В зале полумрак и уйма людей. Кажется, весь городок собрался на отчётном концерте педагогического колледжа. Несмотря на давку, друзей не нахожу. Не вижу даже Хизер, своей мачехи, то и дело пишущей мне эсэмэс в духе: «Где ты, Сэмпсон? Поторопись! Концерт уже начался».
То, что концерт начался, я уже понял. Чёртов автобус, тянувшийся, точно черепаха под анестезией, прибыл с получасовым опозданием. Я бы скорее добрался на своих четырёх, если бы такой способ передвижения не облагался штрафами. А в моём положении ссориться с полицией равно самоубийству.
Жарко и душно, несмотря на открытые двери и окна. Белые занавески надуваются парусами, мешают зрителям. К счастью, свободное кресло нахожу именно там, в непосредственной близости от окна, между лысеющим доктором Миддлтоном и старушкой с ярко накрашенными губами.
– Прошу прощения, мэм, – бросаю как можно вежливее, – здесь свободно?
Она кивает, не поворачивая головы и делая вид, будто её жуть как увлекают мучения скрипача. Меня же от этого скрежета самого корёжит. Заталкивая сумку под сиденье, здороваюсь с доктором Миддлтоном. Тот рассеянно отвечает, словно не узнаёт. Понимаю и не удивляюсь. Я в Хестоне в последнее время не частый гость, а учёба в полицейском кадетском колледже сильно меня изменила. Я бы и сам себя не узнал, если бы во время бритья в зеркало не смотрелся.
Вставляю в уши наушники и просто жду выхода Райли.
Но скрипача сменяет стрёмный дуэт маменькиных сынков в наглаженных брючках и белоснежных рубашечках. Судя по всеобщему смеху в зале, это местные стендаперы. Нехотя вынимаю один наушник, прислушиваюсь, но шутка не заходит, и я делаю музыку громче. Набиваю матери Райли сообщение, что на месте. Она отвечает улыбающимся смайлом. Пытаюсь достучаться до Райли, подбодрить, узнать, не опоздал ли, но сестра не в сети. Мне остаётся только ждать и слушать любимый рок. Откидываюсь на подголовник и пытаюсь поймать глоток свежего воздуха, но тот с моим приходом будто застыл, даже занавески не шелохнутся.
Как назло, выступление стендаперов затягивается до невозможности, и я едва не задыхаюсь в нагретом солнцем зале, пока, наконец, в открытые окна не врывается ветер. Занавески надуваются, задевают лицо, а когда опадают, на месте стендаперов стоит девушка в голубом платье с нелепым розовым бантом на талии. Если бы не это платье, она бы показалась мне самой заурядной в мире девчонкой. Волосы каштановые, отливающие рыжиной, ниже плеч, без чёлки, как большинство носит. Не слишком худая и не склонная к полноте, обычная. Видно, что на сцене если не первый раз, так второй. Ведёт себя неуверенно. Микрофон в руках теребит. Перепуганный взгляд по залу мечется, коленки дрожат. Боги, дайте пережить этот чёртов концерт и не свихнуться.