Воспоминания о мирной Укирляндии становились всё более далёкими. Когда-то он жил здесь, верил в идеалы, которые теперь казались смешными. Стоило ли тогда вообще за них бороться? Но как убежать из страны, где родился? Как бросить всё, где прошла вся твоя жизнь? И как остаться в месте, где ты – часть системы разрушения?
Он не знал ответа. Внутри всё кипело от ярости, но выразить её он не мог. В Укирляндии молчание было безопаснее. ССЛ – Служба Сдерживания Людей – следила за каждым, кто осмеливался высказываться. Любое инакомыслие наказывалось. Их визит означал допрос, угрозы, публичное унижение. Они появлялись, как тень, чтобы стереть любое проявление неповиновения.
Взрыв. Очередной. Ухилес поднял взгляд, не шелохнувшись. Всё стало однообразным. Он чувствовал себя камнем в мире, где жизнь давно потеряла смысл.
Выйти на улицу – означало подписать себе приговор. Говорить правду – смерть или тюремное заключение. Он был частью этой реальности.
Ухилес больше не думал о победе. Он не верил в спасение. Он знал лишь одно: ему нужно выжить. Не ради свободы. Не ради перемен. А просто ради жизни. Выжить. Даже если для этого придётся навсегда покинуть родной дом.
Глава 1: Внутренний фронт
Утро. Солнце как будто стыдилось подниматься над землёй, сожжённой и отравленной ложью. Небо висело низко, серое, тяжёлое, словно груз, готовый упасть.
Ухилес проснулся без ощущения пробуждения. Сон не вдохновлял, не лечил – он был просто переменой формы боли, её тихим эхом. И вот вновь начался очередной день, в котором Ухилес не желал участвовать.
Он не сразу проснулся. Лежал, уставившись в трещину на потолке, как в червоточину, через которую можно было бы выбраться в другой мир. Её неровный узор был как карта – карта, которую он так отчаянно искал.
Его тело казалось чужим. Ноги затекли, спина болела, голова гудела. И всё же хуже было внутри. Что-то не двигалось, не жило – но продолжало пульсировать, как старый гной под кожей. Он знал это чувство. Оно приходило каждое утро: тревога, вплавленная в плоть.
С трудом поднявшись, подошёл к ноутбуку. Тот, как мёртвый спутник, безмолвно ждал, пока его включат. Ухилес нажал кнопку, и экран, медленно оживая, отразил его лицо в тусклом свете.
Он сидел в тёмной комнате, как в капкане. Свет не включал – не хотел видеть стены, не хотел, чтобы стены видели его. За окном шептал ветер, лениво шелестели листья, словно природа пыталась усыпить бдительность тех, кто ещё верил, что снаружи – покой. А здесь, внутри, дышал страх. Густой, липкий, цепкий.