Беня нервно ерзал на стуле.
– Эээ… вы про того… ну… кто вас почувствовал? Раввина?
– И про него тоже, – Лилит наконец сфокусировала на Бене свой взгляд, и тому стало не по себе. Это был взгляд существа, видевшего рождение звезд и их угасание. – Но я о другом. О том, почему они меня так боятся. Почему шепчутся мое имя в темноте. Ты ведь слышал истории, мальчик? Про первую жену, которая не захотела… подчиняться?
Беня кивнул. Еще бы он не слышал. В его религиозной школе Лилит была чем-то вроде Бабы-Яги и Волан-де-Морта в одном флаконе, только гораздо реальнее и страшнее.
– Говорили… вы были созданы из той же глины, что и Адам, – пролепетал он, сам не зная, зачем встревает. – И не захотели… эээ… лежать под ним. Ну, вы понимаете.
Лилит усмехнулась – холодно, без веселья.
– О, как вы все упростили! Свели великий выбор к банальной позе! – она покачала головой. – Да, мы были созданы равными. Из одной пыли, под одним небом. И в этом-то и была вся проблема, понимаешь? Равенство – это не про то, кто сверху, а кто снизу в постели из эдемских трав. Это про волю. Про выбор. А Он… – она неопределенно махнула рукой вверх, – создал идеальный сад, идеального мужчину… и предполагал идеальное послушание. Гармонию через подчинение. А я? Я была… несовершенна. Я задавала вопросы. Я хотела не просто быть, но выбирать, чем быть.
Она наклонилась к Бене через столик, и ее глаза потемнели.
– Представь себе мир без тени. Без ночи. Без риска. Без возможности сказать "нет". Мир предсказуемый, как восход и закат. Красивый. Идеальный. И абсолютно мертвый. Вот что такое был Эдем на самом деле. Золотая клетка с вывеской "Рай". Адам был доволен. Ему нравилась предсказуемость. Он был… первым бюрократом, если хочешь. Ему дали инструкцию – он ее выполнял. А я не могла. Я видела за блеском фальшь. Я чувствовала, что настоящая жизнь – она там, за стеной сада. Там, где есть тьма, хаос, боль… но и настоящая свобода. Свобода ошибаться. Свобода падать. Свобода быть собой, а не чьей-то копией или функцией.
– Так вы… просто ушли? – Беня смотрел на нее во все глаза. Эта версия как-то не очень вязалась с образом демоницы, ворующей младенцев.
– "Просто ушли"? – Лилит снова усмехнулась. – Мальчик, оттуда не "уходят". Оттуда изгоняют или… или ты вырываешься сам, произнеся то, что произносить нельзя, разбив оковы Имени. Я сделала выбор. Я выбрала не Адама и не Его сад. Я выбрала себя. Я выбрала бездну. И бездна ответила мне. Да, я стала тем, чем вы меня называете. Демоном ночи. Матерью чудовищ. Ужасом во тьме. Но это был мой выбор. Я предпочла быть хозяйкой в Аду, чем служанкой в Раю. Я предпочла боль и хаос – лживой гармонии и стагнации. Они называют это злом. Я называю это… реальностью. Той самой, от которой вы так старательно прячетесь за своими правилами, молитвами и двойными порциями хумуса.