– Ваня! – как сквозь вату услышал бригадир. – Вань, вставай, народ наряжать пора!
Иван тотчас откинул рукой одеяло и, не открывая глаза, сонно прохрипел себе под нос:
– Щас, тёть Маруся, щас, только Лидку поймаю и пойду. Щас.
– Какая ещё Лидка? Где? Ваня! – в сарае послышались шаркающие шаги тётки. – Вот чертёнок. Опять всю ночь прогулял. Теперь и не поднимешь.
Шаги неумолимо приближались. Образ зазнобы таял безвозвратно. Полупрозрачная Лидка ехидно усмехнулась на прощание и исчезла вовсе. Иван от досады на тётку, а больше всего на Лидку недовольно поморщился, засопел и вдруг неожиданно для себя оглушительно чихнул.
– Подъём, гуляка! – раздался тонкий крик в самое ухо парню.
Иван вскочил и, так и не открывая глаз, затараторил:
– Встаю я, встаю. Один момент.
– То-то же, – засмеялась тётка и, судя по удаляющимся шагам, вышла из сарая.
Иван блаженно улыбнулся и снова рухнул на смятую постель. Но не успел он как следует всласть насладиться наступившей тишиной, в сарай степенно, даже можно сказать вальяжно, как и подобает хозяину, вошёл здоровенный, старый, как пень, разноцветный петух. Он склонил свою глупую напрочь голову куда-то вбок и внимательно обвёл сарай единственным немигающим глазом. Второго у него почему-то и вовсе не было. Убедившись, что всё в порядке, петух вскинул голову, колесом выгнул грудь, расправил крылья и так гаркнул, что сам от непомерной натуги качнулся так, что чуть не кувырнулся. Кое-как устояв на ногах, он вознамерился было повторить свой боевой клич, но тут же был сбит с ног увесистым ботинком размера этак сорок четвёртого. Иван поднялся и грозно посмотрел на дверь. Петуха как ветром сдуло.
– Пора, однако, а то от председателя достанется на орехи, да и бригада без меня не выйдет, – подумал он и стал одеваться.
Натянул штаны, обулся, перекинул рубашку через плечо и направился во двор. Там на завалинке ещё со вчерашнего вечера стояло ведро с водой. Его Ваня всегда запасал загодя, чтобы утром время не тратить. Он бросил рубашку на мостки, поднял над головой ведро и опрокинул на себя ледяную влагу. Сердце, казалось, сразу остановилось, дыхание тоже перехватило, но парень только крякнул и как-то по-собачьи встряхнулся. На крыльце снова показалась тётка.
– И как только терпит такое, – пробурчала она, подавая Ване полотенце. – Глядеть и то жуть берёт.