О цели поездки в телеграмме ничего сказано не было, и Муравицкому оставалось только гадать, что же это за испытание, которое ему в очередной раз подбрасывает судьба. Времени до прибытия комиссии оставалось меньше суток, и Муравицкому пришлось подсуетиться, чтобы встретить москвичей достойно. Время прибытия в телеграмме было указано позднее, и встречать высоких гостей на станцию, до которой было десять километров, на больничном автобусе отправился сам Муравицкий.
Комиссия – одно название, на слабо освещённом перроне станции стояли всего три человека в военной форме, на плечах одного, бородатого и пожилого, тускло блеснули полковничьи звёзды. Несмотря на звание, приветствие было сугубо штатским.
– Демьян Ильич, – сказал бородатый, крепко пожимая Муравицкому руку.
Уже в трясущемся автобусе, раскинувшись на обтянутых красным дерматином сиденьях, Демьян Ильич кивнул на кобуру, висящую на боку у Муравицкого:
– Неспокойно тут у вас?
– Бывает, – сказал Муравицкий, – то «чёрные коты», то «лесные братья». Тут по лесам много всяких после войны пооставалось.
Автобус на крутом повороте резко накренился, привычный Муравицкий успел подобраться, а Демьян Ильич, качнувшись могучим телом, едва не спихнул его в проход.
– А вас сюда что привело? – спросил Муравицкий, сочтя момент удачным. – В телеграмме об этом не было ни слова.
За окном, освещённые только светом фар, плясали деревья, кобура больно упиралась Муравицкому в бедро.
– Вы слышали что-нибудь о лоботомии? – перекрывая шум мотора, спросил Демьян Ильич.
Муравицкий несколько раз кивнул, чтобы мотание головы не было принято за раскачивание автобуса.
Оказалось, Демьян Ильич прибыл отбирать пациентов с шизофренией для эксперимента в области психохирургии. Данный эксперимент должен устранить отставание советской науки от буржуазной, ведь в Европе и США лоботомия практикуется уже больше десяти лет, а в СССР по разным причинам операции носят единичный характер.
Незаданный вопрос застыл у Муравицкого на языке. А неужели было нужно ехать в такую даль, ведь и гораздо ближе к Москве набрать пациентов с нужным диагнозом не представляло никакого труда. Опыт и осторожность, напомнил себе Муравицкий, придав своему лицу заинтересованное выражение. Демьян Ильич говорил, одновременно глядя в окно, словно пытаясь в темноте разобрать что-то знакомое. Теперь они ехали сквозь сплошной лес, самый опасный участок. Водитель прибавил газу, мотор заревел сильнее. Если что-то и случится, то в следующие полтора километра. Демьян Ильич, почувствовав, как напрягся Муравицкий, замолчал. Теперь многое зависело от мастерства водителя, его реакции, хотя, если дорогу перегородят бревном, никакая реакция не спасёт.