– Господин историограф, это опять вы? – спросила она, щурясь на посетителя, – дедушка Лобо ждет вас у себя.
Эжен кивнул девочке и вошел в дом, в котором за последний месяц он был не менее дюжины раз. Обычно его клиенты не требовали так много внимания: он разговаривал с ними, изредка кое-что ему помогало уточнить Свет-Мой-Зеркальце, и вжух, клиент растворялся в воздухе. Но с Лобо всё было не так, точнее, не совсем так. Он рассказывал и рассказывал, причем одни и те же истории по нескольку раз, но тот самый важный кусочек, который и дает эффект осознания себя, своего места и направления, никак не находился. Войдя в комнату дедушки Лобо, Эжен застал его в постели.
– Эжен, любезный мой друг, вы ли это? – глубокий голос разнесся в полупустой комнате, основным украшением которой была огромная деревянная кровать, украшенная затейливой резьбой.
– Господин Лобо, ну раз вы не видите у меня корзиночки с пирогами, а за окном не слышно веселого гогота лесорубов, то это всего лишь я, несчастный человек, который никак не может помочь вам покинуть это забытое светом место, – ответил ему историограф.
– Вот как раз эту историю я и хотел вам сегодня рассказать, – продолжил глубокий голос со стороны кровати, а в темноте зажглись зеленоватым светом два глаза. – Вы ведь, наверное, и не предполагали, что история про красную шапочку основана на моих тирольских эротических приключениях, которые я сейчас вам поведаю. Дело в том, что когда я возлег с той юной профурсеткой в красном чепчике, то я был в человеческом обличье, а тот процесс, что Шарль Перро назвал «Et que ce n’est pas chose étrange, S’il en est tant que le loup mange»[1], был, так сказать, оральной прелюдией к дальнейшему неистовству плоти, которому мы предавались следующие несколько часов. Кто б мог подумать, что это извращенцы лесорубы за нами подсматривали! Страшно представить, чем они занимались, стоя группой у окна всё это время!
– О, нет-нет, прошу вас, избавьте меня от подробностей; я уверен, что вы множество раз рассказывали эту историю, и если бы она могла освободить вас, то вы уже давно двинулись бы дальше по вашему пути, – быстро проговорил Эжен и обернулся в поисках стула.
– Тогда я решительно не понимаю, о чем вам рассказать, – голос прозвучал очень глухо и грустно, кровать заскрипела, и на середину комнаты вышел огромный волк. Его седая шерсть свалялась, а весь вид излучал печаль и безнадежность.