– Чушь. Работайте, Том. Работайте упорнее, исходите из того, что это обычные похитители, а не грёбаные шевалье в париках и с бантами на туфлях, – каждую фразу Брайан сопровождал коротким тычком кулака по столу, – Надавите на своих французских коллег. Найдите ниточку, за которую можно будет дёрнуть и вытянуть этих проходимцев на свет божий. Я всё.
Закончив разговор – ему ужасно нравился звук, с которым трубка ложилась на аппарат, Брайан поставил локти на столешницу и уткнулся лбом в ладони со скрещёнными пальцами. Он пытался представить, насколько хорошо выглядит со стороны. Настолько же классно как и Эммануэль Макрон в ходе известной фотосессии? Ну, когда он принял эту позу оказавшегося перед сложной дилеммой государственного мужа?
Закончив с ритуалом, призванным усугубить чувство собственной значимости, Брайан открыл ящик стола и достал плоский металлический бокс. Открыв его, он кончиками пальцев вынул лист плотной бумаги, которая по ощущениям больше напоминала ткань. Самое первое письмо и единственное, которое парни из АНБ после всестороннего обследования разрешили ему пока держать у себя. Лист или, скорее, лоскут был заполнен строками в альбомном формате, с оставленным в левой части чистым полем, посреди которого стояла печать из чёрного сургуча. Поперёк листа на равном расстоянии заметны следы сгиба. Из-под печати с двух сторон виднелись обрезки шпагата, которым письмо до его распаковки и было связано. Первые две строки весьма размашисты, остальные куда более убористы. Чем больше Брайан смотрел на эту вязь, смысл которой и желал бы не понимать, но, увы, знал наизусть, тем больше чувство собственной значимости, утвердившееся после звонка таяло подобно песочной башне под струями холодного ливня. Он почти физически ощутил как мёртвая холёная рука с кружевной манжетой и парой драгоценных перстней на пальцах приблизилась к его лицу чтобы выдать ему хорошего щелчка по носу.
***
Абрахам-Луи внимательно провожал взглядом две неспешно прогуливающиеся фигуры внизу в парке, но мысли его были заняты другим. Он размышлял о том, что будет дальше, когда дела королевства снова пойдут на лад: не повторит ли Его Величество, ныне столь великодушный и прозорливый ошибок своего прадеда? Не будут ли гугеноты вновь подвергнуты опале из ложных опасений, что они окажутся пятой колонной – силой, разрушающей крепнущее государство изнутри?