Она уже знала от коллег, как он ненавидит, когда кто-то трогает его ручки. Но сейчас ей хотелось его позлить – ведь язвительные фразы нельзя было произносить вслух, приходилось быть пай-девочкой.
Игра стоила свеч.
Она водила ручкой по правкам, про себя улыбаясь, чувствуя на себе его взгляд. Затем заправила прядь за ухо, делая вид, что полностью поглощена работой.
К ее удивлению, уголок его губ дрогнул.
– Эти страницы одобряем, – сказал он и протянул руку, чтобы забрать у нее ручку.
Их пальцы соприкоснулись на секунду дольше, чем нужно. Тепло его кожи обожгло ее, и Амели почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он не сразу отпустил ручку, будто давая ей понять – он знает, что она делает.
– Я согласен, это свежо и лучше, – произнес он тихо, и в его голосе вдруг появились нотки чего-то нового. Не привычной жесткости, а чего-то глубокого, почти интимного.
– Ждем финальный вариант от Тейлора по этим правкам. И… – он сделал паузу, – ты молодец, Амели.
Она замерла.
– Кстати, – добавил он небрежно, продолжая делать пометки, даже не поднимая на нее глаз, – у нас тут довольно неформальная атмосфера в издательстве. Можешь обращаться ко мне просто «Престон».
Амели кивнула, но ее взгляд скользнул по груде бумаг на его столе. Среди них она заметила толстую папку с пометкой «Рассмотрение».
– Я… тоже отправляла свою рукопись, – неожиданно сказала она. – Правда, так и не получила ответа.
Престон поднял бровь.
– О чем она?
– О физике, который изучил Вселенную и сравнил ее с человеческими чувствами – любовью, болью, страхом. Он полетел в космос, чтобы исследовать… Да не важно.
В кабинете повисла тишина.
– Надеюсь, однажды напишу что-то стоящее, – прошептала она.
Престон откинулся в кресле, изучая ее. Его взгляд был таким тяжелым, что Амели стало трудно дышать.
– Может, тебе стоит начать с реальных событий? – его голос звучал странно мягко. – Например… с того, как новоиспеченный редактор облила своего босса кофе в первый же день.
Амели закусила губу, чтобы не рассмеяться, но улыбка все равно вырвалась.
– Это было бы слишком банально.
– Или… слишком правдиво, – он ухмыльнулся и посмотрел на нее. По-настоящему. Впервые за весь вечер.
Их взгляды встретились, и в его темных глазах она увидела что-то неожиданное – не холод, не раздражение, а интерес.
За окном уже сгущались сумерки, но в кабинете, освещенном лишь тусклым светом лампы, время будто остановилось.