"Иногда два талантливых человека создают что-то прекрасное вместе, – гласила цитата под фото. – А потом жизнь расставляет все по местам. Мы с Картером… о, это была настоящая алхимия творчества. Когда сливаются воедино два взгляда на мир, рождается нечто большее, чем сумма частей."
Амели почувствовала, как в груди защемило. Она прокрутила дальше и нашла крошечное упоминание о Престоне: "Бывший «соавтор» проекта отказался что-то комментировать."
Пальцы сами потянулись к клавиатуре. "Тени Версаля", – вбила она в поиск и, не раздумывая, нажала "Купить". Теперь она должна была узнать правду.
За окном начал накрапывать дождь, первые капли застучали по подоконнику. Амели машинально потянулась к чашке. Дождь усиливался. Капли теперь били в стекло с настойчивой регулярностью, создавая странный ритмичный аккомпанемент ее мыслям. Амели подошла к окну и прижала ладонь к холодному стеклу. Городские огни за окном расплывались в водяных разводах, как и ее представления о Престоне.
Она вдруг представила его – не начальника издательства, а того молодого писателя, чью мечту растоптали. Как он смотрел на женщину, которую любил, зная, что она предала его самым страшным образом – украла его слова, его мысли, его душу, в конце концов?
Ради чего? Ради денег? Славы? Или… он сделал что-то плохое? Амели вздрогнула от внезапной догадки. А если Лиза действительно верила, что это их общее творение? Если она искренне считала себя соавтором?
На столе ноутбук тихо потрескивал, остывая. Амели вздохнула и отдернула руку от окна – стекло оставило на ладони влажный холодный след. Но почему тогда он не стал бороться? Все же можно было легко доказать. Почему просто ушел в тень, позволив другим пожинать плоды его труда?
Дождь за окном превратился в настоящий ливень. Амели закрыла глаза, слушая его шум, и вдруг поняла: она обязательно узнает правду. Не ту, что печатают в газетах. Не ту, что передают из уст в уста в кулуарах издательства.
Настоящую.
Тем временем в своей квартире Престон сидел в кресле из черненой стали, окруженный холодным блеском хай-тек интерьера. Стеклянные поверхности отражали приглушенный свет интеллектуальной системы освещения, настроенной на "ночное чтение" – искусственный рассвет, никогда не переходящий в настоящий день. За окном мегаполис пульсировал огнями, но ни один из них не проникал сквозь тонированные панорамные стекла. В руках он держал распечатанную рукопись Амели, страницы уже потерлись на сгибах от бесчисленных перелистываний, их углы слегка завернулись от постоянного контакта с нервными пальцами. На ультратонком столе из закаленного стекла стоял полупустой бокал бордо, его темно-рубиновый оттенок казался почти искусственным в этой стерильной обстановке, как капля крови на хирургическом инструменте.