– Куда все пропали? – озадаченно спросил кюре Леонард. – Обычно, очередь к переправе весьма многолюдна…
– Полагаю, я вижу ответ на эту загадку! – воскликнул брат Гуго, всмотревшись вперед. – Все столпились вон там, слева от переправы.
– Где? К сожалению, я с годами стал хуже видеть.
– Напротив того пригорка!
– Пригорок я вижу. Что они там делают, как вы думаете?
– Не имею ни малейшей догадки. Полагаю, если мы подойдем поближе, то скоро все узнаем.
Священники подошли к переправе. Плот был причален к берегу, сходни опущены. Старик паромщик дремал на битенге, опустив голову. Никто из толпы и не думал подниматься на плот.
Брат Гуго толкнул паромщика в плечо:
– Дорогой друг, что здесь происходит? Почему ты не возишь людей через реку?
– А? Что? – вскинулся спросонья старик, приставляя ладонь к уху.
– Я спрашиваю, почему не работает переправа? Почему ты не возишь людей?
Старик вскочил и показал пальцем в толпу:
– А так, святой отец, значит, посмотрите туда.
– И что там?
– Там два знатных господина рубятся. Вон, видите, их кареты стоят, сцепившись оглоблями. Каждый из них захотел заехать на плот первым – вот и сцепились, ага. Они сперва орали друг на друга, как мартовские коты, потом вышли из карет и стали раскланиваться, как у них принято. Я слышал, что оба поклялись честью, что никто из них, значит, не ступит на плот вторым. Сейчас они рубятся вон там, посреди толпы, а народ, значит, смотрит.
– И давно рубятся?
– Так, святой отец, уже, почитай, с самого утра. Они уже три раза сходились. Сражаются, пока не упадут с ног от усталости. Потом отлежатся, слуги им дадут попить, поесть – и снова в бой. Полчаса рубятся – два часа лежат. Никто, значится, уступить не может. Говорят, лучше смерть, чем вторым ступить на плот. Вот сидим и ждем, кто кого одолеет.
– А почему ты не работаешь, пока господа сражаются? – с любопытством спросил отец Леонард. – Пусть бы рубились себе, а ты пока остальных вози.
– Так, отче, я бы с радостью. Служба у меня такая – возить людей через речку. По су с простолюдина, по три су с телеги, шесть су с кареты. Карета-то одна только на плоту помещается, ага. Уже почитай, состарился тут. Уже не слышу ничего.
– Так почему людей не возишь-то?
– А! Так господа поклялись всеми святыми, какие только есть на этой земле, что зарубят любого, кто ступит на плот вперед них, значит. Вон парнишка лежит, видите?