За окном кабинета висела ранняя майская ночь – густая, чернильная, беззвездная. Капли дождя лениво чертили косые линии на стекле. В комнате было тихо, если не считать мерного гудения системного блока и шелеста виртуальных страниц отчета на экране. Стерильный воздух пах озоном и слабым ароматом вчерашнего кофе. Идеальная обстановка для беспристрастного анализа.
Но беспристрастности не получалось. Каждый график, каждая цифра отдавались глухим эхом той детской памяти, того ощущения теплой отцовской руки на плече. Мост, о котором говорил отец, – он разрушался? Или перестраивался по совершенно новому, непонятному мне чертежу?
Я откинулась в кресле, потерла виски. Нужно было систематизировать данные наблюдений за последнюю неделю. Эксперименты с сенсорным восприятием у группы "нейро-эмергентов". Анализ их речевых конструкций. Поиск закономерностей. Но вместо этого перед глазами стояли две линии, ползущие вверх. И лицо отца.
Что связывало эти два явления – рост РАС и изменение карты сексуальности и гендера? Была ли это общая причина? Нейробиологический сдвиг? Эпигенетическое эхо? Или нечто совершенно иное, выходящее за рамки привычных нам моделей?
Вопросов было больше, чем ответов. А время шло. И с каждым днем мир за окном становился все менее похожим на тот, в котором меня учили смотреть людям в глаза.
Образ отца, его спокойный взгляд и слова про "мост" не отпускали. Они висели в воздухе кабинета, как послевкусие давно выпитого вина – теплое, ностальгическое и немного горькое. Эвелин отодвинула отчеты на мониторе, открыла личный файл. Старая фотография, оцифрованная с потертого бумажного снимка: она – лет десяти, щербатая улыбка, и рядом ее двоюродный брат Марк, на пару лет старше, серьезный не по годам, с копной непослушных волос. Они сидят на той самой тахте в кабинете отца. Марк тогда тоже слушал про "мост", кивал своим серьезным кивком.
Марк. Ее вечный партнер по детским играм и секретам. Тот, с кем можно было молчать часами, и это молчание было наполнено пониманием. Тот, кто всегда чувствовал ее настроение без слов. Он стал архитектором, строил здания – логичные, функциональные, но всегда с какой-то скрытой поэзией линий. Последний раз они виделись полгода назад. Он был… тише обычного? Или ей показалось?
Экран терминала мягко пиликнул, выводя уведомление о новом сообщении. Стандартный рабочий интерфейс, но отправитель – личный. Сестра Марка, Лиза. Сердце Эвелин сделало неуловимый сбой ритма. Лиза редко писала просто так.