Она открыла сообщение. Несколько коротких строк текста, набранных без единой заглавной буквы, без знаков препинания, словно на одном выдохе:
эви привет извини что беспокою но я не знаю что делать с марком он совсем ушел в себя говорит только по делу никаких эмоций вчера ходил к врачу ему поставили расстройство аутистического спектра представляешь в тридцать девять лет говорят это сейчас часто бывает какой-то поздний дебют или раньше не замечали но он совсем другой стал я его не узнаю что мне делать эви
Эвелин перечитала сообщение. Еще раз. И еще. Буквы расплывались, складываясь в слова, которые мозг отказывался принимать. Марк. Аутизм. В тридцать девять лет. "Поздний дебют". "Раньше не замечали". Холодные, клинические термины, пытающиеся описать исчезновение человека, которого она знала.
Тонкая стеклянная поверхность ее упорядоченного мира пошла сетью трещин, пока еще невидимых глазу, но ощутимых кончиками пальцев. Статистика на экране монитора – эти безжалостные синие и зеленые линии, ползущие вверх – вдруг перестала быть абстракцией. У нее появилось лицо. Лицо Марка. Серьезное, с копной непослушных волос.
Она вспомнила его смех – редкий, но такой заразительный. Его привычку подбирать на улице странные камни и видеть в них целые миры. Его неловкие, но искренние попытки утешить ее, когда умер отец. Где все это теперь? Стерто "поздним дебютом"? Или погребено под диагнозом, который Система так легко ставила миллионам?
Дождь за окном перестал быть просто фоном. Его монотонный стук по стеклу теперь звучал как отсчет времени. Времени, которое утекало, унося с собой знакомый мир, знакомых людей.
Ее исследование. "Иная Логика". Оно больше не было просто научной задачей. Оно стало личным. Отчаянной попыткой понять – не только что происходит, но и что остается от человека, когда его перекраивает этот тихий, неумолимый Сдвиг. Можно ли найти Марка – того, прежнего Марка – за стеной диагноза? Существует ли еще тот "мост", о котором говорил отец, или он окончательно рухнул, оставив после себя лишь архипелаги изолированных сознаний?
Эвелин закрыла фотографию на экране. Потом закрыла отчет со статистикой. Несколько минут она просто сидела неподвижно, глядя на темное окно, где в каплях дождя расплывались огни ночного города.
Нужно было ответить Лизе. Но что она могла ей сказать? Что ее брат – лишь еще одна точка на графике? Что его новая "логика" – предмет ее научного интереса?