Их привезли в приятное место: просторная комната, культурные белые халаты. Больше никаких тесных тёмных каморок, откуда их доставали только в случае надобности. В новом помещении никогда не выключался свет, мимо клеток ходили туда-сюда работники самых разных специализаций, о которых можно было только догадываться. Вот, например, этот в синем комбинезоне постоянно возил туда-сюда ведро по полу. Двое щербатых в белых халатах то и дело крутили гайки в массивной железяке – откручивали и закручивали, и так каждый день по двенадцать часов подряд. Больше всего ему запомнилась красивая девушка. Она не носила халата или рабочей униформы, в отличие от остальных, и озаряла каждый день всех в комнате своим тонким чувством стиля. Её появление каждый раз оказывалось почти мистическим: она входила в дверь – и всё на пару секунд замирало. Он научился определять звук её маленьких каблучков из всего потока жизни, что была вне этой комнаты.
Она изо дня в день открывала клетки его соседей, кормила их то печеньем, то орехами: в благодарность те сидели спокойно в её руках, пока она несла их к интерактивным экранам. Он ждал своей очереди поклевать экран и получить в награду печенье, поглаживание по пёрышкам или даже поцелуй в макушку.
Сегодня она была не в настроении и даже не подошла к клеткам. Щербатые в халатах в очередной раз всё открутили и разложили железяку на столе. Внутри оказалось три отсека, изолированных друг от друга, – три глубоких круглых отверстия. Она нажала какую-то кнопку на теле конструкции и внутри всё начало гудеть и светиться. Щербатые внимательно наблюдали за каждым её действиям, готовые прямо сейчас дать дёру подальше от этой стервы. Из клеток было видно, как, наконец, спало напряжение у всех, кто стоял около железяки: плечи опали, осанка стала расслабленной, разжались желваки, разгладились морщины на лбах.
Экраны внутри загорелись не сразу. Один из щербатых полез что-то в очередной раз закрутить, пока она вынимала сородичей Белоснежки из клеток. Те спокойно ждали в её руках. В конце каждого тесного отверстия был тот самый экран, и поначалу никто не хотел лезть туда по своей воле. Она поменяла претендентов несколько раз, вытаскивая их из клеток по очереди, пока не додумалась просто силком засунуть одного из них. Она чувствовала, как в тёплой тушке всё клокочет внутри, будто сердце не выдержит и остановится раньше времени. Помёт лился ей на туфли маленьким ручейком. Она запихнула последнего серого, и все замерли, но ничего из задуманного не происходило – не было наведения на цель, не было даже попыток управления ракетой. В тёмном круглом отверстии лежала мёртвая птица.