– Тебя ждал. Да тебе, похоже, у «господ» медом намазано.
Груня резала колбасу толстыми кругами.
– Дядя Сереж, ну что его вечно разбирает? Какие они господа?
– В господском доме живут, значит, господа, – Никифор подцепил кусок колбасы.
– Зря ты все бухтишь, сынок. Александра-то Владимировна сколько тебе одежек в войну передавала, а сама-то все вязала, вязала эти рубахи вигоньевые… Сестра погибла, Тонька – маленькая, да Николай эту свою привел, как Ольги не стало. У той и вовсе мать от тифа померла. Хорошо, как с поезда сняли, успела добрым людям про отца шепнуть. Вот тебе и господа! – Панкратыч охватил полстакана, занюхал хлебом и снова сел на любимого конька.
– Да и дом – даром что господский – флигелек один от былой роскоши остался, и тот весь облупленный. Строили хорошо в прошлом столетии, вот еще и держится, – Сергей Панкратыч не торопясь разливал самогон, укладывал колбасу на хлеб.
– И мне налей чуток, дядя Сереж, уморилась я сегодня что-то…
Панкратыч плеснул слегка в третий стакан и, протягивая его Груне, продолжал вразумлять Никифора:
– Ведь если посмотреть? Что в человеке хуже всего? – он выдержал паузу.
Никифор молчал, заранее зная весь ход его рассуждения.
– Неблагодарность, сынок, вот что! Ты вон к Нюрке моей носу не кажешь… занятой какой! Да на тебе в совхозе воду возить, и то мало будет!
– Мне в совхозе вашем делать нечего! Они мне отца с матерью не воротят. Знаю я, что ты скажешь, – Никифор замахал рукой, – не они раскулачивали, да не они ссылали…
– Да уж лучше бы тебе в совхозе пропадать, чем ходить на эту приблудную пялиться!
– Молчи, Аграфена! – Никифор стукнул по столу.
– Да? Молчи? Ренатка купаться, а тебе – косить на берегу! Кролики, надо думать, у тебя вдруг оголодали…
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, на пороге появилась рыжая, голые ноги – в сапогах. Поверх ситцевого платья накинута куртка.
– Тебе чего, Нин? – Груня обрела обычный тембр, увидев племянницу Панкратыча.
– Вечер добрый! Дядя Сереж, тебя тетя Нюра ищет… – Нинка топталась у входа, не снимая сапог, но и не уходя.
Она переминалась с ноги на ногу, явно желая то ли что-то сообщить, то ли спросить.
– Ну говори уже или сапоги снимай! Чего стоять-то? – огрызнулся Никифор.
– А кто давеча к Березиным приехал? – Нинка хихикнула.
– А тебе что? И знаешь-то откуда? Алексей приехал, жених Ольгин… – удивилась Груня.