– Да кто ей там нравится! Ну ты скажешь тоже, тетушка! – Тоня встряхнула вазу, чтобы все стебли доставали воды.
– Ты вспомни, что Софье у Грибоедова как раз семнадцать было, а как она Чацким-то вертела…
– То – Софья! А этой экзамены сдавать через месяц…
Баба Шура зябко закуталась в платок:
– Только ездит-то он к Ольге… – она помолчала. – Пора бы им уже. Вот и дождь стих… Если они, конечно, вообще поплыли…
Антонина всплеснула руками:
– Да куда ж им было деваться-то? Что ты все меня пугаешь? Поплыли – не поплыли… Пойду отца чай пить позову, а то и так задержались.
Но выйти она не успела. В дверь постучали.
3
Все трое, мокрые и перепачканные, так и остались стоять перед открытой дверью, не решаясь переступить порог.
– Да заходите же! Что вы там застряли на пороге? Как мы тут все переволновались! Оля в самую грозу на берег бегала, хотела тебя вернуть, непутевая! – Антонина пятилась, освобождая место, чтобы не толкаться в дверях.
– Очень надо было в грозу на берег-то бегать! – Милочка первой проскользнула в комнату.
– Как доплыли? – раздался голос бабы Шуры. – Лодка-то, говорят, течет. Смолить давно пора.
– Ой, баба Шур, нас Кирилл вывез. Он так грёб… А волны высокие! Если бы не он, так кормить бы нам рыб теперь.
– Типун тебе на язык! Вас срочно переодеть надо, – вступила Антонина. – Мила, быстро в свою комнату! А у вас, молодые люди, и нет с собой ничего… Ну, вот что: идите-ка на кухню, там печка топлена. Я сейчас у папы вам что-нибудь подберу. Там и умывальник, на кухне. Одежду бросьте, я потом Аграфену попрошу, она выстирает.
Закончив давать указания, Тоня побежала по коридору налево, где жил Николай Аркадьевич, а Алексей пересек столовую и двинулся с приятелем вправо на кухню. Оба не сказали ни слова, если не считать тихого бурчания у двери, означавшего приветствие, которое сопровождалось неуклюжими поклонами.
Комната Николая Аркадьевича выходила окнами на деревянную террасу в торце дома. С террасы доносился шелест деревьев, щебетание птиц, шаги галок по крыше. Но чаще дверь на террасу была закрыта, потому что та, что вела в коридор, нередко приоткрывалась, а Николай Аркадьевич не выносил сквозняков. Вот и сейчас в комнате было тихо и сохранялось дневное тепло.
– Как душно у тебя, – Антонина поискала глазами отца, не увидев его в кресле за письменным столом, где стояла пишущая машинка.