И начиналось распутывание узлов: что приемлемо, а что нет.
«Действительно, в третьем поколении Кроны в православии. Родители никогда не вспоминали об этом. Но ведь родной дедушка принял православие не до революции по расчету, а при советской власти, так что мог и слева и справа получить такую заушину, что и память отшибло бы. Следовательно, дедушка был убеждённый христианин: он верил в распятого. Для меня, стало быть, не обретение, а возвращение к деду… Не хочешь к деду, иди в синагогу. Вот и весь выбор. Иначе – вакуум…» – так Илья прежде никогда не думал.
Он целыми днями не выходил из комнаты, неподвижно просиживал за рабочим столом, выхаживал в думах по ковровой дорожке от двери к письменному столу и обратно… За полночь засиживался над Евангелием, причём с удивлением помня сказанные Калюжным слова: «Божия Матерь иудейка – и этим надо гордиться. Мы не предаём веру, но продолжаем её».
И не только Богородица, но и Апостолы – евреи. И все они, за исключением Иоанна Богослова, приняли мученическую кончину – подвиг, которым тоже можно гордиться… «Так в чём же дело?» – неизбежно задавал себе вопрос Илья, но ответа не находил…
Евангелие смущало, чему надо было верить даже не как себе, а как Богу. Но веры-то и не было. Даже через голову вера не приходила. И случалось, Илья стонал, повторяя: «Господи, вразуми…»
«А он преподаёт в семинарии, у него нет сомнений. Он мирно сосуществует со всеми: читает лекции по Священному Писанию для будущих священников и епископов… У него нет сомнений – он верит, что хлеб и вино становятся телом и кровью Христа, что Господь в душе его; что смерти нет, что дух вечен. Он согласен, что иудеи утратили своё избранничество и первенство среди народов… Вот этому я и не могу поверить. В таком случае, почему же евреи в России, впрочем, как и в других государствах, где они присутствуют, являются собранием привилегированных. Нет еврея землепашца, нет еврея рабочего – о чём-то и это свидетельствует!»…
В конце концов, Илья запутывался в доводах и противоречиях, и ему представлялось, что такое распутывание узлов – бред. Не надо ничего определять и предопределять… А то вдруг представлялось, что сейчас он стукнет кулаком себе по лбу и очнётся: аспирантура – и никаких семинарий…
Но преследовала тоска пустоты – Илья сознавал, что теперь душа его изнывает без духовной полноты. И вновь уныние, причём уже при ясном понимании: без Бога жить нельзя.