– Я протестую! Диссиденты – наши герои: Кузнецов, Амальрик, Сахаров, Боннэр, Буковский, Тельников!..
– Согласен, согласен! Герои определённой части российского еврейства. Но ведь тем самым они раскачивали устои государства. Я не характеризую коммунистический режим, но в общем государство не еврейское, так почему же мы в праве раскачивать и разрушать его?
– Я протестую! Есть общечеловеческие ценности!..
– Если общечеловеческие, то защищайте права и коренного населения…
И вот такое разбирательство могло продолжаться и полчаса, и час. Когда же уставали, когда надоедала говорильня, отец Павел легко перехватывал инициативу и убедительно доказывал, что все недоразумения, вроде прав человека, происходят из-за того, что нет веры, нет любви, и что, защищая права абстрактного человека, игнорируются и даже разрушаются права нации, народа.
Напрашивался логический вывод: не Богу служим, но выборочно человеку.
Логика отца Павла была проста: он разрушал барьер национального недоверия, чтобы с любой стороны увидеть и признать неправду. И барьер рушился. Еврею без обид и гнева – и без Бога – уже ничто не мешало принять православие.
И ехали не только «свои», потому что по Москве уже гулял слушок, что умный профессор – батюшка в церкви Петра и Павла, в двадцати минутах от окружной на электричке. А каков поп, таков и приход…
9
За два года отцу Павлу Калюжному удалось не только первый этаж усадьбы и храм обновить, организовать подсадку молодых деревьев, за эти годы он воистину собрал свой приход, добрую половину которого составляли теперь уже крещёные евреи. Проповеди настоятеля записывали – и они ходили по рукам. Казалось бы, всё выстраивалось по задуманному, но уже к тому времени обозначились и проколы.
Чем больше в приходе приживалось крещёных евреев, тем очевиднее определялась их тяга к реформаторству. Нет, желания что-то разрушить у них не было, но они страстно хотели обновить каноны церковной жизни.
Всё чаще за чашкой чая заходил разговор о целесообразности поста в целом. Высказывалось мнение, что это монашеский пост, что в миру, в столичных экологических условиях при строгом посте, человек не в состоянии восполнять затрачиваемую энергию, а это грозит болезнями… Когда же отец Павел напоминал, что прежде всего следует позаботиться о душе, ему шумно возражали: всё зависит от условий, от возможностей, а пост – это не голод… И случалось, что в душе своей наставник соглашался со своими духовными чадами.