Неожиданно в разговор вмешалась Агриппина:
– Я не ослышалась, ты говоришь о каких-то воображаемых образах для моего мальчика? Разве я не предупреждала, чтобы ты меньше всего занимался философией?
– Осмелюсь возразить, императрица, но за шесть лет моего общения с Нероном я убедился, что он силён не только в обязательных предметах. Природа наделила его отменными качествами, которые я стараюсь выделить, развить и сохранить ради того, чтобы Нерон стал выдающимся человеком, полезным Отечеству.
Лицо Агриппины подобрело.
– Нерон взрослеет. На твой взгляд, какими качествами он должен обладать, когда понадобится императору?
– Терпимостью и милосердием. Я обязан их воспитать в нём.
Агриппина собиралась возразить, но Клавдий поспешил сам спросить:
– У тебя есть способ добиться подобного совершенства в Нероне?
– Моим терпением и наставлениями. Мы же не сомневаемся, когда из крошечного семени кедра, упавшего в благодатную почву, вырастает огромное красивое дерево. Мои занятия на разные темы, даже на первый взгляд ненужные, наполняют духовный сосуд Нерона.
Клавдий задумчиво произнес:
– Похвально. Возможно, твои уроки с Нероном окажутся полезны и моему сыну Британнику. Пусть он тоже посещает твои уроки.
Музыка заиграла громче, что означало очередную перемену блюд. Появился повар с горшочком в руках, поставил перед императором и снял крышку. Моментально запахло восточными пряностями. Агриппина зачерпнула ложкой из этого сосуда и поднесла ко рту супруга.
– Попробуй, любимый, – прошептала она нежным голосом, – твои грибочки, которые ты так обожаешь! Сама приготовила, с любовью.
Клавдий тут же потерял интерес к Сенеке и переключился на угощение. Попробовал, зацокал от удовольствия языком, решительно придвинул горшочек к себе и отобрал у супруги ложку.
Престарелый Сенека наконец получил возможность расположиться на ложе, приготовленном для него у стола, но в отдалении от императора. Меж тем многие гости отставили свою еду и наблюдали за тем, как император поедал любимое рагу. После того как он поест, настроение у него станет превосходным, и этим можно будет воспользоваться, чтобы обратиться с просьбами.
Императрица тоже наблюдала за мужем, но Сенека заметил, что Агриппина при этом сильно побледнела и напряглась от волнения.
Клавдий доел, пару раз поскрёб ложкой по дну горшочка и с довольным видом прилёг на ложе. Однако воспользоваться благодушным настроением императора никому не удалось. Он почти сразу задремал. Агриппина, пытаясь сделать лицо равнодушным, искоса поглядывала на него.