Охрана быстро разняла виновников происшествия и вывела из ресторана. Но через пару-тройку секунд вся тусовка соседнего столика выскочила на улицу и громко, с акцентом среднерусской возвышенности, стала долбить Кирилла ногами. Кирилл поднимался и бился, будто прикаспийский волк, снова падал под ударами, и снова вскакивал в прыжке. Маша не видела такого побоища прежде, разве что в кино про гангстеров в её далёком детстве. Какое-то время она стояла в растерянности и достала телефон из сумочки только тогда, когда на её лицо брызнули капли чьей-то крови. Она даже не набрала номер, а просто закричала в трубку:
– Полицияа-а-а-а-а!
Побоище вмиг остановилось. Камрады со среднерусской возвышенности подняли своих раненых товарищей и молча ретировались в заведение. Кирилл остался стоять на ногах. Он шумно дышал, вытирал кровь из разбитой губы и одновременно пытался выровнять переломанный нос. Кто-то из администрации ресторана выскочил на улицу, подбежал к Маше, попросил не афишировать событие и предложил со своей стороны не выставлять счёт за съеденное и выпитое.
– Валяй! – пробасил Кирилл довольно. – Передай им, – он вытянул палец в сторону ресторана и гремя одышливым басом, – Встречу, вспомню, убью! Пусть мне не попадаются.
Маша достала из сумочки одноразовый платок и вытерла Кириллу губы. Потом обняла и поцеловала. Они стояли, обнявшись, ещё несколько минут. Дальше Кирилл вытащил из кармана джинсов свой сотовый и снова вызвал такси. Они поехали к нему домой. Теперь на заднем сидении они расположились, прижавшись, друг к другу. Обнялись и молчали. О чём думал он, она не знала. И не хотела ничего об этом представлять. Она просто чувствовала, что нашла человека, который был ей интересен – мужчину, который слегка чокнутый и малопредсказуемый, как и она сама. Но в этом была великая прелесть, потому что обуздать непредсказуемого мужчину под силу не каждой. Лишь избранной. А она всегда знала, что избранная. Потому прижимала его, мужчину, к себе, как дорогого арабского скакуна или ещё какую породистую тварь в самом хорошем смысле этого слова. Ещё стоило ради чего пожить.
Она знала, что жизнь – это просто эмоция, которую нужно или перетерпеть или насладиться ею до то того мгновения, когда наступит смерть. Сначала она наслаждалась, затем терпела, потом решила, что терпеть уже не может. А сейчас вдруг поняла, что снова наслаждается.