Он бросился в ванную комнату, сорвал полотенце с крючка и бросил его на пивную лужу в большой комнате перед креслом, подскочил к двери и, припав к дверному глазку, прокрутил вертушку замка против часовой стрелки.
– Фу! Я думала, ты после вчерашнего не выжил, – ворвалась она в квартиру, отодвинув Кирилла на два шага назад. – Слава богу, ты живой и почти трезвый, – она захлопнула за собой дверь и провернула замок в обратную сторону. – Теперь всё будет хорошо, я тебя быстро поставлю на ноги. Тебе нужно лечь и расслабиться, – то ли настаивала, то ли приказывала она с порога.
Она вела себя так, будто знала Кирилла последние двадцать лет, а он застыл и смотрел на её губы в фиолетовой помаде, словно загипнотизированный и готовый выполнить любое её желание. Его уже не заботило ни то, как он выглядит, ни то, насколько он пьян, он чувствовал себя понятым, прощённым и любимым. Потому любил в ответ. Так любил, что снова был готов забыть своё имя.
–Ну, же,– сказала она спокойно, сбросив туфли и став на пол босыми ногами.
Кирилл застыл немым вопросом, который отражался в его широко раскрытых глазах, позе с распростёртыми руками, словно для объятий, и придурковато приоткрытым ртом.
– Неси меня, – разрешила она.
Мужчина провёл языком по ссадинам на своих губах и подумал, что ссадины помешают целовать её так, как ему бы хотелось.
– Куда? – прошептал он.
– В спальню.
Он взял её на руки. Бережно. Словно неожиданно воплотившуюся детскую мечту. И понёс. Ему казалось, он движется, не касаясь пола, плавно перемещаясь в сторону комнаты с большой кроватью. И пусть постель была измята, и подушки были в крови, он знал, что за эти мгновения готов был отдать всё. И даже, если после них наступит смерть, ему было важно пережить их, окунувшись всем своим существом, всей сутью, всей неспокойной, буйной душой в божество по имени Мария. Сейчас он держал на руках всё, что не исчислялось и не имело границ: бесконечность, счастье, радость, вселенную. Впрочем, за какую-то долю секунды по его позвоночнику пробежало оторопью непонятное чувство то ли страха, то ли трепета, словно он оказался на краю бездны. Но ощущение было настолько мимолётным, что Кирилл не придал ему значения, как забыл и обо всём остальном.
Когда они оба лежали рядом, держась за руки, тяжело дыша и смотря в потолок, Кирилл потерялся и не знал, сколько прошло времени с того момента, когда положил её на бежевую простынь. Может быть мгновение, а может вечность. Но всё проходяще. Их дыхания восстановились почти синхронно. Она закрыла глаза в полудрёме. Кириллу в голову вернулся образ мёртвого пса и воспоминания принесли металлический неестественный голос из последнего телефонного звонка.