Я привыкла к Борису, давно такого не было, и иногда казалось – готова сдаться, или отдаться, или даже, возможно, влюбиться. Но что-то удерживало – как будто не свое хотела присвоить. А воровство – это не мой грех. И притворство, лукавство – не из моих пороков.
Я не хотела Бориса, я просто хотела, чтоб он был рядом.
Разумеется, с Тиной я их познакомила сразу. Я от нее никого не прячу, да и она от меня – полное доверие. И откровенность безоговорочная. Они друг другу понравились с первого взгляда, пришлись впору без подгонки и натяжки. А я себе знай радуюсь, мне с ними обоими хорошо, как дома в старом любимом кресле с потертой обивкой. Можно забраться с ногами, устроиться поудобнее и помалкивать, прикрыв глаза. Будто наедине с собою. Полная идиллия. Для меня.
А их в какой-то момент вдруг словно молнией пронзило, обоих сразу. Я рядом была, в непосредственной близости, никакой грозы не заметила – ни вспышек, ни раскатов. Меня стороной обошло. Только чувствую – что-то изменилось в природе. И страх мой из-за Бориной спины мне рожи корчит – злорадствует, дождался своего часа. И Тинина полуулыбка забрезжила едва-едва, суля нам очередной зигзаг возрождения.
Мне, правда, ничего не нужно, я бы сидела и сидела так – не двигаясь с места и по возможности не дыша, в глубоком обмороке своей безнадежной любви. Пожалуй, лишь категорическая безнадежность которой как-то примиряла меня с жизнью. Казалось бы наоборот – тут бы самое время для суицида. А я сижу в кресле, сжалась в комочек, чтобы не привлекать ничьего внимания, могла бы – сделалась невидимкой. И нет мне никакого дела ни до Бориса, ни до Тины.
Я их благословляю. На все четыре стороны.
Главное – остаться одной, со своей неразделенной любовью. И ждать без оглядки на Тину, и не отключать телефон, потому что у нее бессонница, и не вздрагивать от случайного звонка в дверь за полночь или от шума голосов на лестничной площадке ночью. Ведь это может быть Он. И я его жду, пусть даже пьяного, с глюками, когда резко-резко распахивает все двери, в том числе и стенные шкафы и гардероб, и громким шепотом победно возвещает: нашел! Попрятались, суки, следят за нами, ну, ничего, мы им не дадимся. И мне, сердито, почти грубо: не двигайся, говори неподвижным ртом, чтобы они тебя не заметили.
О ком это он, Господи? Сошел с ума? Горячка? Делирий? Я не знаю клинической картины, но лицо такое нормальное, и глаза улыбаются, и почти незаметно, что пьян, – так, чуточку раскоординирован и перебирает в ненормативной лексике. Да это не так страшно, и слова скорей забавные, чем непристойные. И вообще мне кажется, что он нарочно переигрывает, чтобы отвлечь мое внимание от главного – почему так долго не приходил.