Это моя миссия. Наверное, надо было отказаться от нее в самом начале – пусть справляется одна, и я бы одна справлялась. А так – полное раздвоение личности, что у меня, что у нее, зачастую так погружаешься друг в друга, что себя не узнаем: где я, где Тина. Как в детстве – обознатушки-перепрятушки. Но жизнь – не игра, тут ничего не перепрячешь, не переиначишь. И от этого почти биологического раздвоения никуда не уйти. Но факт же: сижу в своем кресле, все в той же позе, и жду своего любимого, и вместе с тем вижу, как колышется белый шелк на окне Тининой комнаты, бьется, как парус, и трещит, и рвется, и рваные края с нитяной бахромой свисают, как тряпки, над подоконником с кактусами – я так мучилась, пока на руках, без машинки шила этот занавес с ламбрекеном. Вечно у нее все рвется и ломается – росомаха какая-то. И ветер откуда ни возьмись, – за моим окном воздух застыл в неподвижности, как перед бурей, все словно затаилось – мое напряженное ожидание, нарастающая тревога, ранний рассвет. Зловещий штиль, как в Бермудском треугольнике.
А у Тины – буря. Будто не живем в одном городе, я – на севере, она – на юго-востоке, час с лишним езды с пересадками, но не в разных полушариях, не на разных же планетах. И в одном часовом поясе, между прочим. Осмелюсь утверждать, что если мой оголтелый будильник показывает без десяти минут пять часов утра, то и Тинин «грюндик» на своем электронном табло высвечивает 4:50 или что-то около того. Могла бы позвонить, побеспокоиться о сестре. В конце концов, я ее не одну – с Борисом в дорогу снарядила, а она меня оставила в одиночестве и знает ведь, как важна для меня эта вахта ожидания, и что я боюсь темноты, пустых углов, непонятных шорохов в тишине, и что страх мой неотступно преследует меня как тень, и я не в силах справиться с ним без нее.
Да, мы клялись не вмешиваться ежесекундно, не звонить беспрестанно. Мало сказать, что это производит неблагоприятное впечатление на окружающих, раздражает всех, без исключения – многие нас считают не вполне нормальными. И это справедливо. Особенно отличаюсь я, мою телефономанию преследования Тины можно сравнить с медвежьей болезнью – только Тина из дома, у меня возникают проблемы, требующие немедленного обсуждения. Я бегаю вокруг телефона или таскаю его по всей квартире, даже в туалет, специально удлинитель десятиметровый купила – так что теперь и на лестничную площадку с телефоном могу выйти. Жаль, денег нет – я бы сотовый телефон купила или пейджер и носила бы всегда в сумочке, и Тина, разумеется, тоже, чтобы никаких перерывов в связи – постоянный контакт. Безумие? Да, признаю. Неизлечимое? Скорее всего. У меня потребность делиться с Тиной всем, что со мной происходит, в тот именно момент, когда это происходит, безотлагательно.