Однако потребовалась вся привычная дисциплина лакедемонских воинов, чтобы заставить их подчиниться этому приказу спартанского царя, столь неожиданному и нежеланному. [104] Войска полностью осознавали как огромные преимущества своей позиции, так и подавляющую силу вторгшейся армии, так что все три отряда громко осуждали Агиса и испытывали стыд от столь позорного отступления. И когда они все собрались в единый отряд у Немеи перед тем, как разойтись по домам – увидев перед собой всю свою численность и полное снаряжение одной из лучших эллинских армий, когда-либо собиравшихся, – аргосские союзники, перед которыми они теперь отступали, казались жалкими в сравнении, и они расходились с ещё более горячим и всеобщим негодованием против царя, предавшего их дело.
По возвращении домой Агис подвергся не меньшим упрёкам со стороны спартанских властей, чем со стороны своей армии, за то, что упустил столь прекрасную возможность покорить Аргос. Это было, несомненно, заслуженно, но с немалым удивлением мы читаем, что аргосцы и их союзники, вернувшись, были ещё более разгневаны на Фрасилла, [105] обвиняя его в предательстве и упущении верной победы. У них действительно были основания, согласно принятой практике, осуждать его за заключение перемирия без согласия народа. По обычаю, возвращаясь из похода, они проводили публичный военный суд перед входом в город у места, называемого Харидром, или зимним потоком близ стен, для разбора преступлений и проступков, совершённых в армии. На этот раз их гнев против Фрасилла был так велик, что они едва согласились даже предать его суду и начали забрасывать камнями. Ему пришлось искать спасения у алтаря, после чего воины всё же судили его и приговорили к конфискации имущества. [106] Очень скоро прибыл ожидаемый афинский отряд, который, вероятно, должен был прийти раньше: тысяча гоплитов и триста всадников под командованием Лахета и Никострата. Алкивиад прибыл в качестве посла, вероятно, служа также среди всадников. Хотя аргивяне были недовольны Трасиллом, они всё же чувствовали себя обязанными соблюдать перемирие, заключённое им, и их должностные лица потребовали, чтобы вновь прибывшие афиняне ушли. Более того, Алкивиаду даже не разрешили приблизиться и выступить перед народным собранием, пока мантинейские и элейские союзники не настояли на том, чтобы это, по крайней мере, не было запрещено.