Воздух гудел от работы машин: по периметру двигались цилиндры на шарнирах, напоминающие гигантские патроны. Их корпуса, покрытые жёлтой краской с трещинами, светились изнутри алым – будто в каждом пылало крошечное пекло.
На противоположном конце полукругом зиял зёв перехода, запечатанный массивной дверью, отливающей зелёным, как панцирь жука.
– Боже… – Джон выдохнул.
– Да это же… – Роботы серии *«Тайфун-М»*, – он прикоснулся к холодной стене. – Их разрабатывали для ликвидации аварий на АЭС. Но здесь…
Один из цилиндров резко развернулся, выдвинув из торца щупальце с камерой. Объектив, похожий на зрачок, сфокусировался на Джоне. В тот же миг где-то в темноте щёлкнул датчик.
– Вот же… – Джон отпрянул за угол.
– Похоже, железки реагируют на меня.
Шаг за шагом, медленно, по-паучьи, он огибал зал, прикрываясь то кучами грязи, то бочками. В полном смысле слова «машинный ад»: роботы сновали взад и вперёд, то и дело замирая, словно вслушиваясь в гул, фильтруя через него им ведомые частоты.
Осталось пару метров до отливающей глади зелёного занавеса. Но вдруг роботы синхронно повернулись и замерли полукругом, перестав издавать звуки.
«Прогресс – это колесо. И тот, кто толкает его вперёд, рано или поздно окажется под колёсами»
Джон уткнулся в сырой пол, переводя дух. Его ладони скользили по лужам на бетоне; в ушах всё ещё звенело от навалившейся тишины. Впереди тускло мерцала преграда – массивная, словно выкованная из изумрудного металла. На ней красовалась табличка, покрытая ржавыми наплывами:
*«ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН. СЕКТОР 17—14»*.
– Ну конечно, – хрипло усмехнулся Джон, вытирая пот со лба. – Ещё одно «добро пожаловать в ад».
Он подполз ближе, всматриваясь в дверь и решая, как заставить ворота пропустить его дальше.
Джон протянул руку, готовый к холоду металла, но пальцы коснулись… пустоты.
– Что за чёрт? – резко одёрнул он ладонь. Попробовал снова. Рука прошла сквозь иллюзию, словно сквозь дым. Поверхность дрогнула, замерцав, как статическое изображение на разбитом телеэкране.
– Голограмма… – выдохнул Джон, застыв. Перед глазами узор хитиновой двери распадался на пиксели, обнажая круглый портал. Оттуда тянуло сквозняком, пахнущим озоном и горелым металлом.
– Старый хрен, – прошипел он, вспоминая Рязанова. – Всё-таки накаркал какую-то муть.