Пит-Пит, обнимающий меня сейчас за бедра и неспособный обхватить их полностью, словно я огромный баобаб, кричит этому человеку:
– У тебя есть суперспособности?
Человек снова показывает себе пальцем на ухо, как будто не слышит нас, и кричит:
– Мне надоело! Хватит! Сколько можно! – а Пит-Пит кричит ему в ответ, как будто они ведут самую обыкновенную беседу:
– Давай уже, лети, ну лети! – а у меня начинается паника – такая паника, которая всегда начинается, когда ты знаешь, что все зависит от тебя.
На работе у меня такого дофига. В семье тоже, но поменьше. Как тогда, по дороге в Сахне[2], когда я попытался затормозить и заклинило колеса. Машину повело, и я сказал себе: “Или ты сейчас справишься, или это конец”. В тот раз, в Сахне, я не справился и была серьезная авария. Лиат, единственная, кто не был пристегнут, погибла, и я остался с детьми один. Пит-Питу тогда было два, и он едва умел говорить, но Ноам постоянно спрашивал меня: “Когда вернется мама? Когда вернется мама?” – поймите, это продолжалось еще долго после похорон. Ему было восемь, а это возраст, когда уже положено понимать, что кто-то умер, но он продолжал спрашивать, а я, и без его бесящих вопросов понимая, что это произошло из-за меня, хотел уже со всем покончить, в точности как человек на крыше. Но я выкарабкался. И вот я здесь, хожу без костылей, живу с Симоной, я хороший отец. И все это я хочу сказать человеку на крыше, сказать ему, что я знаю, что он сейчас чувствует, но, если он не размажет себя сейчас, как пиццу, по тротуару, это пройдет. Гарантированно. На всей нашей голубой планете никто не падал ниже меня. Этот человек просто обязан спуститься и дать себе неделю, месяц, даже год, если нужно. Но как все это сказать полуглухому? А тем временем Пит-Пит тянет меня за руку и говорит:
– Он сегодня не полетит. Пойдем, папа. Пойдем в сквер. А то темно станет.
Но я прирос к месту и кричу изо всех сил:
– Люди постоянно мрут как мухи и безо всякого самоубийства. Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого! – и человек на крыше кивает. Кажется, в этот раз он что-то расслышал и кричит мне в ответ:
– Откуда ты знал? Откуда ты знал, что она умерла?
“Она умерла, так всегда бывает! – хочется крикнуть мне. – Всегда. А если не она, то кто-нибудь другой”. Но это не заставит его спуститься, и поэтому я кричу: