– Ну, хотя бы зелёный салат, – сказал он.
Опять ей захотелось сделать ему наперекор, просто из чувства противоречия, как у девочки-подростка, которую деспотичный отец не пускает на вечеринку. Дети не понимают, что не нужно кусать кормящую руку, но Наташа усвоила урок очень хорошо, поэтому сдержанно кивнула:
– И стакан перье.
Если бы она могла, она бы заплатила за себя сама. Сорвётся ли она когда-нибудь с крючка, на котором так прочно её держит Соломон? Как опытный рыбак, он не дёргал удилищем без толку, и часто Наташа чувствовала себя почти свободной, но иногда она почти физически ощущала натяжение той невидимой лески, которая помимо её воли влекла её туда, куда хотел Соломон.
Гарсон принял заказ. Соломон заказал полноценный обед и кофе. Одна из проституток, заплатив по счёту, посчитала, что Наташа ей не конкурентка, и прошла рядом со столиком, покачивая бёдрами и обдав Соломона запахом пряно-сладких духов. Задержавшись у двери, она посмотрела через плечо томным взглядом, но заметив, что Соломон остаётся безучастным, как Триумфальная Арка, подмигнула Наташе из чувства корпоративной солидарности.
– Я давно не тревожил вас, Наталья, – сказал Соломон, расправляя на коленях салфетку, – но это не значит, что я о вас забыл. Напротив, я думал о вас чаще, чем позволительно в моём возрасте.
Ещё год назад Наталья едва ли удержалась бы от слёз, услышав эти слова, но теперь она просто скромно улыбнулась, опустив глаза. Она ждала, когда Соломон достанет из кармана конверт и положит перед ней. Но перед этим им придётся исполнить обязательный ритуал, и она была готова ждать столько, сколько потребуется, и делать то, что должно.
Принесли салат и заказ Соломона, и они ненадолго отвлеклись на еду. Ел Соломон аккуратно, склонив лысый череп над тарелкой и совершая замысловатые пассы ножом и вилкой. Его хоть сейчас можно было отправлять в школу этикета в качестве образца поведения за столом. Наташа понимала, как смогла полюбить такого человека. В нём было то, что напоминало о её довоенном детстве, самой безмятежной поре, когда все были живы, здоровы и молоды.
Салат был хорош, от него пахло свежестью и весной, такого запаха ей не хватало после промозглой, слякотной зимы. Голый череп Соломона сиял над столом, как маленькое злое солнце. Наташа не знала, откуда у Соломона тяга к бритью головы, то ли из эпатажной футуристской молодости, то ли из гигиенических соображений времён Гражданской войны, когда переносимый вшами сыпной тиф выкашивал целые батальоны. Ритуал ежедневного бритья головы веселил Наташу, когда она жила у Соломона. Она не могла удержаться от смеха, видя, как взрослый поджарый мужчина помазком наносит упругую мыльную пену на свою голову, и она повисает на черепе, как парик. В такие минуты Соломон был беспомощен, она легко могла убить его, перерезать горло или заколоть, но тогда такие мысли просто не приходили Наташе в голову.