Наташа не сразу нашла это кафе, хотя неплохо знала квартал Сен-Жорж. Она почти до конца прошла улицу Мучеников, прежде, чем поняла, что ей нужно перейти на другую сторону, и в первом же переулке увидела полосатые маркизы, нависающие над узким тротуаром. Террасу только начали оборудовать, к четырём круглым столикам, как цыплята к наседке, жались венские стулья. Дверь кафе открылась, недовольный гарсон со стопкой стеклянных пепельниц перегородил Наташе дорогу, и за его плечом у одного из столиков внутри она увидела Соломона.
Он сидел боком ко входу, и по-детски вытянув губы, подносил ко рту рюмку аперитива. Бутоньерка в его петлице была чуть больше, чем диктовали строгие правила стиля. Гарсон галантно придержал локтем дверь, пропуская Наташу внутрь. Чувствуя его взгляд на своей спине, она вошла в кафе, на ходу снимая перчатки. К счастью, Соломон не был единственным посетителем, в маленьком зале по углам жались ещё несколько клиентов. Наташа прекрасно знала эту публику – проститутки после ночной смены, художники в поисках вдохновения, журналисты бульварных листков в поисках сенсаций. Соломон со своей аристократической внешностью и бутоньеркой в петлице не выглядел белой вороной, растворяясь и сливаясь с полумраком. Наташа, не здороваясь, присела за столик.
Соломон отставил пустую рюмку и несколько секунд посидел, закрыв глаза. Гарсон, другой, не тот, что с пепельницами, но похожий на него, как брат, с учтивым поклоном вложил в руки Наташе меню.
– Очень рекомендую террин из кролика, – сказал Соломон по-русски.
В детстве у Наташи был кролик, очень большой и очень ласковый, с умными голубыми глазами. Знал ли об этом Соломон, или порекомендовал ей террин из крольчатины наобум? Кажется, она мало рассказывала ему о своём детстве, поэтому попадание было случайным, но от этого не менее болезненным. При воспоминаниях о детстве Наташа, как всегда, почувствовала слабость в ногах, но усилием воли и натянутой на лицо улыбкой она справилась с этим. Будем надеяться, Соломон ничего не заметил.
Он и не заметил, изучая меню.
– Спасибо, я не голодна, – сказала Наташа. Соломон поднял глаза и вздохнул. Увидев, что её улыбка зафиксирована, а взгляд визави опять уткнулся в жёлтые пергаментные листы, Наташа перестала улыбаться. Она знала, что у Соломона был кокер-спаниель, в котором он души не чаял. Если бы в меню было жаркое из спаниеля, Наташа заказала бы не раздумывая, при всей своей любви к собакам. Ей было неприятно от такого жгучего желания причинить боль Соломону, который опять смотрел на неё.
