Старуха подняла остатки утвари, и в этот миг её глаз поразила удивительно светлая искра. Она увидела нечто такое, что одномоментно перевернуло её жизнь с ног на голову. На ржавых вилках ухвата, висела золотая цепочка, на которой болтался невиданной красоты огромный лучезарный кристалл, вправленный в филигранную и замысловатую оправку.
Максимовна, как обыкновенная советская женщина не могла пройти мимо такой драгоценной находки. Радостно улыбаясь, она тут же нацепила его на шею.
«А ну и хрен с ним, с ухватом этим», – сказала сама себе Максимовна. – «Сколько мне той жизни- то осталось? И как говаривал наш председатель колхоза: «если счастье лезет вам в подхвостье, не стоит отталкивать его ногой».
Так и начались в деревне Горемыкино невиданные приключения инопланетного характера.
ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ
…ночью у старухи страшно разболелся последний зуб. Боль донимала её до самого утра. И лишь забрезжил рассвет, а стрелки ходиков приблизились к восьми часам, дверца на часах открылась. Деревянная кукушка, высунувшись из «скворечника», восемь раз провопила:
«Ку- ку, ку- ку, ку- ку, ку- ку»…
– Хрен тебе в руку – ку-ку, ку-ку, – передразнила старуха кукушку. После чего, натянув чистые панталоны с начесом, направилась через всю деревню на фельдшерский пункт.
– Здрасте вам, – улыбаясь, сказала фельдшерица, увидев первого пациента.
– Ну, здоров – коли не шутишь, – ответила Максимовна.
– Что болит у вас бабушка?…
– Жуб, – скупо ответила Балалайкина.
Фельдшер по имени «Светка- пипетка» была не из местных. Каждый день она приезжала из соседнего города, на горбатом «Запорожце», распугивая местных гусей страшным ревом выхлопной трубы. За десяток яиц, да килограмм сала оказывала она местным, страждущим здоровья, медицинскую помощь.
Её длинные спортивные ноги, четвертого размера бюст, конопатое, но не лишенное красоты лицо, стали теми «объектами», которые запустили в деревне процесс не контролируемого кобелирования.
Механизаторы, дояры и прочие одинокие самцы, жаждущие секса, почуяв природную зрелость, каждый день ошивались вокруг фельдшерского пункта, в надежде завладеть девичьей плотью.
– У меня мать его – жуб болит, окаянный! Задолбал он меня спасу нет! – сказала Максимовна, воя, словно волк в морозную стужу. – Ты мне его выдери к черту…