Раздавала еду совсем юная бурятка, по-девичьи хрупкая и тонкая, хотя во всей её фигуре угадывались сила и ловкость, данные этому народу от природы. С её широкого симпатичного лица не сходила улыбка, обнажавшая удивительно крепкие и ровные белые зубы, а в серо-голубых глазах то и дело загорались хитроватые искорки, – совсем как у лисицы, только ещё милее и приветливее. Она отличалась от других бурятских девочек, которых я успела повидать за время, прожитое на вокзале в Иркутске, и мне ужасно захотелось немедленно познакомиться с ней. Повод, чтобы сделать это, я нашла самый бесхитростный и по-детски нахальный. Я смело подошла к ней и попросила ещё чаю.
Девчонка совсем не удивилась, а только рассмеялась. Она подняла с печного приступка один из трёх чайников, огромных, смахивавших на титаны для кипятка, и налила в мою кружку густой красно-коричневый чай, исходивший неведомыми запахами, терпкими и одновременно сладкими. Ничего вкуснее я в своей жизни не пила.
– Не обожгись смотри, чай горячий, – посоветовала девчонка.
Она тоже, надо полагать, не прочь была поболтать.
– А из чего он?
– Я всего не знаю, что дедушка кладёт. Знаю, что там брусника, чабрец, солодка, золотой корень, ещё сушёная голубика. У дедушки спросить надо.
– Так это твой дедушка чай готовит?
– Чай я завариваю, а он сборы делает. Он травник хороший, у него весь посёлок травы на зиму берёт.
Я решила отойти от чайных вопросов и спросила, как её зовут.
– Алтан, – ответила она. – А тебя?
– А меня Ида. У меня есть брат Юваль. А нашу маму зовут Роза.
– О-оо! Какие у вас имена странные. Я таких и не слышала никогда.
Её удивление поставило меня в тупик. Я-то всегда считала, что раз мы так названы, то таких Ид и Ювалей полным-полно должно быть на свете. Ну ничего, я разузнаю у мамы, что за редкость такая на свете мы с братцем.
Алтан уже совсем по-дружески предложила мне:
– Слушай, завтра утром вас расселять будут по домам. Хочешь, возьму вас к нам в дом?
Конечно хочу, она ещё спрашивает! От радости я подпрыгнула на месте. А то попадёшь к какой-нибудь старой ведьме и будешь вечно за печкой сидеть да кряхтение её слушать. То, что Алтан наверняка живёт не одна, я как-то сразу в расчёт не взяла.
Меня ужасно сморило от тепла и горячей еды, и я, едва дойдя до маминого тюфяка, упала на него и тут же заснула.