Вот это было настоящее счастье! После бани мы, закутавшись в свои тулупчики, залезли на дедову лежанку и там затихли, наблюдая, как на каменке закипает и вспучивается пузырями вода в чане, в который мама побросала нашу одежонку.
Дед после нас пошлёпал париться и нахлестался берёзовым веником до изнеможения.
Придя обратно в избу, оделся в чистое и принялся шутить:
– Эх, летать не умею, а всё ж орёл!
Алтан закрылась ладонями и вся покраснела от смеха.
– Дед, ты скрюченный больше на баклана смахивал. И кхекал как баклан, ну точь-в-точь! – подметила она.
– А и что? Зато сыт и пьян, и нос в табаке. Орёл в зиму что ворона: клювом долбит да объедки ищет.
Хваткий на весёлое и меткое словцо старик перестреливался с Алтан шутками и довёл Юваля до икоты. Из деда вылетали неведомые нам присловья и байки, и даже шустрая правнучка его едва поспевала за ним, – а порою она и не знала, как перебить его остроты.
В женском поставце Алтан, принесённом ею из родительского дома, нашлись ножницы, иголки, суровые нитки, всякие крючки и спицы для вязания. Мама разложила часть этого добра на столе и под любопытными взглядами хозяев принялась шить мне и Ювалю сорочки и трусы из миткаля, каждому по паре. Раскрой у неё был готовый, – она сделала его ещё в Иркутске, когда мы сидели безвылазно в теплушке.
Алтан, наблюдая за работой мамы, качала головой в полном восторге.
И дед, сидевший на лавке у дровника, прислонясь ещё дающей о себе знать спиной к печи, зацокал языком, а потом выдал:
– Вот тебе и городская! А я думал, что ты делать ничего не умеешь. Может, мне по этой части поможешь? Алтан, вишь ты, тоже шьёт и вяжет, но ей не до меня, – на работе целый день, да за скотиной присмотреть нужно.
Маме, видно было, польстила похвала старика. Желая угодить ему и непременно чем-нибудь отблагодарить за искреннее его гостеприимство, она пообещала завтра же заняться починкой его порядком изношенных пожитков.
– А завтра не получится, – вмешалась Алтан как-то виновато. – Тётя Роза, завтра вам на работу вместе со мной.
Мама, вместо того чтобы расстроиться, облегчённо выдохнула и сказала о наболевшем:
– Алтан, я сама не собиралась ни у кого на шее сидеть. И так полгода, пока сюда ехали, маялась от безделья. Что за работа-то?
Алтан оживилась и заговорила быстро, как будто боялась, что в двух словах обо всём не расскажешь и упустишь что-то важное и значительное, о чём непременно надо маме знать: