Раймондо требовал, чтобы деньги доходили до войск через как можно меньшее число рук. Знакомый с финансовыми проблемами испанской армии во Фландрии, с ее системой казначеев и комиссаров, он указывал, что добрая половина денег, которые король Испании выделяет на армию, до нее так и не доходит[408]. Еще лучше Монтекукколи знал недостатки финансовой системы Австрийской монархии, о которых он подробно сообщал в период активной борьбы с Придворной палатой. В целях получения денег на нужды постоянной армии, Монтекукколи предлагал уменьшить «обычные расходы» и все сэкономленное откладывать на военные нужды; «финансами следует распоряжаться чистыми и невинными руками, преступные растраты должно караться смертной казнью, а виновные – суровыми наказаниями и конфискацией имущества»[409].
Став президентом Придворного военного совета – ведомства, фактически не имевшего собственных денег, Монтекукколи быстро осознал острую необходимость специальной военной казны. В «Афоризмах», в ожидании новой войны с турками, он предложил: «мы должны учредить между собой военное казначейство, отдельное от казны Придворной палаты (coffani Camerali) и обеспеченное реальными ассигнованиями»[410]. К сожалению, император исполнит данное пожелание только в 1681 г., когда самого генерал-лейтенанта уже будет в живых.
Религия и церковь. Хотя Раймондо еще в отрочестве вполне сознательно предпочел военную карьеру служению церкви, свою набожность и приверженность католицизму он пронес сквозь всю жизнь. В плане религиозно-этических убеждений его принято характеризовать как «догматического католика-пуританина, который, четко отличая свою веру в активное формирование судьбы от кальвинистской веры в предопределение… тем не менее, следовал идеалам как неостоической, так и кальвинистской школ, делая акцент на аскезе в ведении человеческой жизни»[411]. Что касается веры в предопределение, то еще в трактате «О войне» признавалось, что «не в силах человеческих [изменить] то, что определено судьбой»[412]. О набожности Монтекукколи свидетельствует данное им клятвенное обещание пожертвовать определенные суммы денег трем церквям в случае, если он вернётся из похода здоровым и «со славой». Клятва была дана в ноябре 1672 г., в разгар кампании против Франции, когда Раймондо испытывал проблемы со здоровьем. Он сдержал клятву, даже несмотря на то, что, как отмечал Гроссман, «вернулся домой больным и не совсем «со славой»»[413]. Благочестивый католик, Монтекукколи как минимум дважды испрашивал у римского папы разрешение читать запрещенные церковью книги – соответствующие разрешения сохранились в его личном архиве[414]. Известна и серьезная привязанность Раймондо к иезуитам, особенно в последние годы своей жизни, признаком чего стало завещание быть погребённым в их церкви в Вене[415]. Известно, что послушником Общества Иисуса являлся его младший брат Массимилиано[416]. Однако глубокая личная религиозность и задекларированный фатализм не мешали рационалистическому мышлению Монтекукколи, его стремлению превратить войну в науку, равно как ему не мешала и вера в астрологию и алхимию. По наблюдению Мартелли, Монтекукколи не позволял никому, даже церкви, право оспаривать или уничтожать научные теории, доказанные в эмпирической форме[417]. Кроме того, он критически относился к церковной бюрократии и к монастырской системе[418], полагая, что практика целибата негативно отражается на приросте населения. Хотя принцу де Линю показалось, что Раймондо «слишком много говорит о Провидении»[419], на самом деле роль Бога в творчестве нашего героя имеет строго заданные рамки, а упоминания о нем связаны в основном с необходимостью молиться перед сражением о даровании победы и прощении грехов. Монтекукколи, по сути, повторил известный совет «на Бога надейся, а сам не плошай»: «препоручая [себя] суверенному провидению, … было бы соблазном довериться ему настолько, чтобы пренебречь человеческим…»[420]. Из всех трактатов Раймондо на подчеркнуто религиозной ноте заканчиваются, пожалуй, только «Афоризмы» – в последнем абзаце речь идет о необходимости возложить твердую надежду на Бога. Довольно часто Монтекукколи говорил не просто о Боге, а о «Боге армий» («Dio degli eserciti»). В использовании данного выражения сказалось прямое влияние работы Джованни Баттиста Николуччи (Пинья) «Государь», где заявлялось, что военная деятельность монарха угодна Богу[421]. В своей политической и военной мысли Монтекукколи использует религию в утилитарных целях, она служит лишь дополнением, а не абсолютной ценностью[422]. Единая вера – важнейший фактор «единообразия», она укрепляет власть монарха и предотвращает возникновение смут. Раймондо был последовательным и решительным сторонником политики контрреформации, обращения в католичество многочисленных «еретиков» во владениях австрийских Габсбургов.