Тот знаменательный вечер начался для Стефано с легкого ужина под музыку Вивальди, в компании бокала красного тосканского вина и ноутбука. Чтение книги современного итальянского автора и просмотр документального фильма об истории создания подводной лодки тоже не предвещали, что ночью Стефано посетит, возможно, самое поразительное сновидение, которое навсегда изменит его жизнь. Возможно, если бы этот сон приснился Зигмунду Фрейду, то сегодня мы бы имели совершенно иную теорию сновидений, а эзотерика и мистика воспринимались бы на равных с современной наукой. Но этот пророческий сон приснился не великому психологу или писателю, а скромному ученому, работающему не на тайные общества или Ватикан, а на фармацевтического гиганта, лишенного каких-либо оккультных амбиций.
«Это, конечно, просто видение… Странное, пугающeе, но не более, и я могу проснуться в любой момент…».
Сон охватил Стефано почти сразу, погрузив его в необьяснимое состояние. Все вокруг казалось слишком реальным, и лишь здравый смысл шептал ему, что это лишь сон, и он может проснуться и уснуть вновь, если только пожелает.
Стефано обнаружил, что стоит посреди пыльной площади, окруженный большой толпой людей. Оглядевшись, он заметил вдали финиковые пальмы и среди них странные постройки, напоминающие средневековые.
Стефано с детства носил очки и даже во сне ему казалось, что привыкнуть к яркому свету вокруг нелегко. Приглядевшись, он обнаружил, что стоит посреди пыльной площади, окруженный большой толпой людей. Казалось, что прохожие не замечали его и спешили поскорее нырнуть в спасительную тень навесов многочисленных лавочек и невысоких каменных домов. «Наверное, это торговая площадь или старинный рынок, как в средневековой Италии…» – это была первая мысль, которая мелькнула в окутанном сном мозгу Стефано. Но, посмотрев внимательнее, он вновь заметил финиковые пальмы, и предположение об Италии стало казаться ошибочным. Большинство мужчин были одеты в льняные туники и подпоясаны кожаными поясами различной длины. На некоторых были разноцветные халаты или кафтаны, что все больше делало их похожими на библейских персонажей кистей великих художников эпохи Возрождения.
Стефано начал постепенно различать и звуки, а точнее тот шум и гвалт, которые разносились по рыночной площади. Истошные зазывания торговцев, крики ослов, бесперебойный галдеж покупателей формировали удивительную картину нового мира, который должен был стать для Стефано родным и увести его далеко от привычной, размеренной жизни эпохи глобальной экономики и смерти богов.