– Правду, Кристина, которую вы так упорно скрывали. Свадьба через неделю, ребёнок через семь месяцев. Считать я умею. Когда только успевала скакать по койкам?
Распахиваю глаза и не дышу. Гнев и паника смешиваются. Хочется ударить и наорать. Но интуитивно знаю, что он причиняет боль, защищаясь от своей.
– Всё было не так, Андрей. – выдавливаю, не отводя от него взора.
– Ебаться с нами обоими тебе ничего не мешало, а признаться в этом слабо? – агрессивно бомбит он. Неожиданно быстро толкается ближе и хрипит мне в рот: – Давай по-быстрому. Макей ничего не узнает, как не знал я. – вжимается твёрдой эрекцией в живот до болезненных импульсов. – Если ты не признаешься, что ебалась с ним, то, клянусь, я тебя силой возьму.
Его рот атакует мои губы. Грубо, без ласки, требовательно. Кручу головой, уворачиваясь. Он недовольно отодвигается.
– Признаться? – вскрикиваю, мгновенно придя в себя. Собираю всю силу и вкладываю в руки, отталкивая его. Отлетаю в другой край кухни и выплёскиваю свою боль в ответ: – Я признаюсь, Андрей. Признаюсь, что это уже давно не твоё дело. А теперь исчезни из моего дома и не приближайся к нам.
Указываю пальцем на дверь. Слёзы опять на глаза наворачиваются. Еле-еле не даю им пролиться. Живот болит от животного возбуждения. И в груди очень сильно болит от его калечащих слов.
– И как я мог любить такую лицемерную дрянь? – безжалостно добивает он.
Морщится так, будто лимон сожрал. Передёргивает плечами, кажется, от омерзения.
Я просто хочу, чтобы он ушёл сейчас. Оставил меня в покое. Дал собрать осколки своего сердца и найти силы подняться утром с постели и улыбнуться сыночку. И я тоже запускаю очередь боевых.
– Хорошо, что в прошедшем времени. – рассекаю спокойно, хладнокровно, едко. – Не хватало ещё, чтобы ты за женой друга ухлёстывал.
Всё же не так сильно он изменился. Это не по самолюбию удар, а по чести, с которой он живёт.
– Не признаешься, значит?! – рявкает он, делая выпад в мою сторону. Отскакиваю, ударяясь бедром об угол стола, но боли не ощущаю. Огибаю его, но не убегаю. Разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Он прищуривается, медленно наступая. Опять короткие сантиметры пространства. Вязкость его бешенства и ненависти впитываю кожей. – Пытаешься остановить меня тем, чем убивала, Макеева?
Вздрагиваю каждой клеточкой тела. Ни взгляда его больше выдержать не могу, ни давления. Ломаюсь внутри, сдаюсь и обрушиваюсь, прошептав: