Леня привел Савона Илларионовича.
При виде степенного седобородого ездового у Надежды глаза полезли на лоб.
– И этот святой старец тоже гэпэушник? – Она набросилась на него возмущенная: – Да как же ты тогда отпевал усопших? Как исповедывал раненых? Умирали, надеялись, что ты им отпустил грехи, а ты ихние души заложил черту!
Готовясь стать матерью, она вдруг потянулась к богу, который, по ее разумению, мог творить добро и зло. Она страстно желала добра и своему будущему ребенку.
Савону Илларионовичу действительно иногда доводилось заниматься в банде делами «божьими».
Кряж, пряча улыбку в седые усы, ответил:
– Как откажешь умирающему в последней просьбе? «Исповедуй, Савон Илларионович, облегчи муки». Я и утешал, как умел.
Надежду охватило великое сомнение:
– Сколько же душ ты так-то загубил! И под мою подбираешься? Я тебе все, словно на духу, выложу, а ты меня на кресте разопнешь! Христопродавец!
Разуверившаяся в людях женщина не хотела слушать никаких доводов Лени и Кряжа, прогнала обоих прочь.
А на следующий день побывала у Чухлая и в категорической форме потребовала, чтобы вместо Лени прислал кого-нибудь другого, а то она такого свистуна может запросто застрелить.
Подозрительность Чухлая стала болезненной, и он решил от обратного: «Не нравится часовой – значит, такой и должен быть». Он понимал, что уже никаких общих интересов у банды нет, и надеялся лишь на то, что страх и ненависть хоть как-то собьют людей вокруг него.
Поуспокоившись, прикинув на досуге, что к чему, Надежда опять позвала Леню:
– Ежели ты и вправду не холуй Филиппа Андреевича, то приведи ко мне своего начальника из отряда. Деду не верю. Перевертыш: то чекист, то поп, то еще кто… Обдуривал умирающих: нет для него святого.
Жизнь молодой женщины зашла в тупик. Кто она, Надийка Швайко? Ни мужняя, ни вдовая. Вот родится ребенок у невенчанной. Кто он? Байстрюк! Нагулянный. Признает Филипп Андреевич свое дите или отречется? Женщину вконец измучила неопределенность, она хотела одного – чтобы у нее в жизни было все как у людей.
Старшим над Леней по оперативной работе был я. Прикинули мы с Карауловым, что к чему, решили – мне отправляться к Надежде Швайко. Если она поможет разоружить банду, то сделает великое дело.
Надежда превосходно понимала, что появление в ее хате чекиста может стоить жизни и ему, и ей. Она прислала Леню с самой подробной инструкцией. Я нарекался ее двоюродным братом Матвеем Безбородым, который недавно вернулся из армии. Чтобы мнимый братец не перепутал праведное с грешным, Надежда советовала побывать в ее родном селе Александровке.