Хозяйка во время всей беседы не переставала плакать. Мельников был удивлен такому поведению, ведь он слышал о сдержанности японских женщин, в голове у него то и дело всплывали сцены из новеллы «Носовой платок» Акутагавы Рюноскэ.
Когда бутылка была выпита, Хаятэ встал и поднялся наверх. Вернулся он спустя пару минут в студенческом кителе, накинутом на голое тело. Вся его грудь была в шрамах. Сам китель свисал с него мешком. Бывший рядовой первого класса Императорской армии Японии и заключенный ГУЛАГа продолжал смеяться, приговаривая, что ему всего 30 лет, что он обязательно восстановится в университете. Обязательно.
Мельников предложил вернуть хозяину его комнату, но хозяйка сказала, что сын будет спать в бывшем кабинете ее мужа, святая святых, еще одной капсуле времени.
К сожалению, об университете Хаятэ явно не думал. Он редко бывал дома, а когда возвращался, то был пьяным и грязным. Мать терпеливо укладывала сына в постель, меняла ему белье и обмывала его тело так, словно тот уже умер. В один из вечеров Мельников застал хозяйку сидящей на пороге. Она повторяла про себя, словно мантру: «Это не мой сын. Это не мой сын».
Очень скоро из дома стали пропадать вещи. Но женщина сносила все выходки своего отпрыска. И случилось то, что должно было произойти. У Мельникова исчезли его вещи: американская лендлизовская зажигалка и перьевая ручка. Кстати, также американская. Пропажу он обнаружил в день разноса на работе. Вернее, вечером.
Его начальник случайно обнаружил в столе своего подчиненного роман «Шанхай» Ёкомицу Риити. Мельников долго не мог забыть, как ему зачитали вслух начало этой книги: там главного героя в порту встречали « русские проститутки». Припомнили всё: каждую опечатку, каждое неосторожно сказанное Мельниковым слово. И то, кем был его настоящий отец. Невольным свидетелем разноса стал журналист Федин, недавно прибывший в Японию. Тот неожиданно заступился за молодого переводчика. Грозный начальник тут же отступил под давлением авторитета. Федин успел прославиться еще в Испанскую кампанию, каким-то чудом избежал чисток и сделал себе имя во время войны.
Мельников же с тяжелым сердцем вернулся домой. Что примечательно, книжка, из-за которой он получил по шее, была из библиотеки Хаятэ. Еще до возвращения бывшего лагерника молодой сотрудник иногда брал почитать кое-какие издания. Хорошо пошел Кавабата, тяжело Дадзай, потряс Тосон, и вот очередь дошла до автора «Шанхая», которого считали едва ли не военным преступником.