– Мы рыбалить пришли, а ты кричишь и рыбу распугиваешь…
В тот день рыбалка особо не задалась. Две плотвички с ладошку да один карасик, даже уху не стали варить. Было собрались костер разводить, да тучи пошли странные какие-то, не то что бы испугались, но стало как то не по себе, положили в, сплетенный здесь же Анюткой, ивовый судок, улов, пошли домой. На обратном пути ветер усилился, ивы ложились к земле, накрывая тропинку, идти становилось труднее. После лютой жары, почти месяц стоявшей над степью, ниоткуда взявшийся прохладный ветер был скорее в радость. Но что-то угрожающее появилось в его резкости. Ребята ускорили шаг, уже почти бежали, понимая, что ничего хорошего ждать от погоды не приходится.
Еще не доходя до излома протоки, ребятишки увидели Семена, старшего брата Анютки, он бежал им навстречу, сердито маша кулаком, но как только сравнялся, увидел улыбающуюся Анютку, сразу успокоился, однако подзатыльники мальчишкам отвесил знатные. Вот так всегда, Анютка ослушалась брата, а виноваты другие. Ну, нет, конечно, на нее никто не сердился, разве, что чуточку. Семен взял сестру за руку и потащил домой, она оглядывалась, корча извинительные гримасы, но покорно почти бежала за братом. Мальчишки стояли, почесывая зашибленные затылки, однако ветер усилился, и ребята вновь побежали вверх по почти отвесной тропинке, помогая себе руками. Они были последними в числе убегающей рыбацкой когорты, но уже подбегая к окраине села, опять остановились, как ошпаренные.
И было от чего оторопеть.
Прямо перед ними, непонятно каким образом стали возникать огненные всполохи молний, похожие на рыбацкие сети, каждую минуту они возникали в новом месте, двигаясь к центру села. Каждый всполох оставлял за собой пылающие скирды, овины, бани, дома. Невероятный гроход грома просто оглушал. Ветер подхватывал пламя и перебрасывал на соседние подворья. Ужас, охвативший мальчишек, сковал все тело. Хотелось укрыться от этого кошмара. Все близкие и родные были там, за этой огненной пеленой. Село полыхало. А мальчишки стояли как вкопанные, завороженные страшным зрелищем.
От Михаило-Архангельской церкви пошел набат, такой, какого не слышали никогда раньше. Каждой клеточкой тело откликалось на тревожный звук колоколов. Золотые купола церкви, видные со всех концов села, отражали каждый всполох голубовато-желтым сиянием. И вдруг… Один из рукавов молнии вонзился прямо в церковный крест… Набат сменился невероятным громовым раскатом. И церковь вспыхнула как спичка. «Господи, спаси и сохрани!» прошептали онемевшие губы и одеревеневшие руки осенили крестом лица мальчишек. Очнулись лишь в тот момент, когда огромные капли дождя начали хлестать, причиняя боль как от Семеновых затрещин. Им так хотелось быть рядом с родителями, сестрами и братьями, но пламя еще полыхало, закрывая путь, и они спрятались от дождя под навесом для сена, стоящим за околицей, около проселочной дороги. Не разговаривая, только шептали «Господи, спаси и помилуй!», и крестились, крестились. Как будто верили, что сейчас все вернется, а это только им привидилось.