А вот и бабушка - страница 12

Шрифт
Интервал


Природа и законы физики смотрели на это косо и нервно стучали по мозгам.

Валерий, привыкший просчитывать подъёмную силу боевых кораблей, вдруг почувствовал себя полным идиотом.

Этот чёртов баланс просто сводил с ума.

Казалось, если лодочка упадёт – рухнет вселенское равновесие.

И он следом.

Молодой инженер был абсолютно не готов к тому, чтобы его уничтожила красная обувь незнакомки.

Он застыл, забыв про друзей, музыку и законы гидродинамики.

Это была поэзия в красном, загадка из кожи и дерзости, уравнение с тремя неизвестными, которое он не мог решить – просто потому, что мозг отключился.

Туфелька раскачивалась, как маятник Фуко, безжалостно демонстрируя всем присутствующим очевидную кривизну пространства – времени.

Это соблазнительная неурядица была способна переписать не только законы физики, но и всю его жизнь. Валерий пытался проанализировать точку опоры, просчитать момент инерции, но система уравнений вела себя как электрон в поле неопределённости Гейзенберга – решение то ли есть, то ли его нет.

Он знал, что в любой момент система могла перейти в хаотическое состояние – короткий импульс и всё разрушится.

Валерий превратился в пассивного наблюдателя. В свидетеля распада классической механики.

Туфелька упадёт, мир рухнет.

Энтропия системы неумолимо росла.

– Если не подойдёшь, кто-то сделает это за тебя, – сказал голос откуда-то сбоку, вызывая резонанс в его обмякшем теле.

Механизмы внутри, скрипя, провернулись.

Разум, доселе парализованный, сгруппировал обрывки логики: либо он, либо фазовый переход в ничто.

Музыка замедлилась, словно давая шанс всё исправить.

Большой, неповоротливый, закованный в броню сомнений, его корабль плыл к маленькому острову Алых Туфель.

В душе пульсировала левая щиколотка.

Он бросил якорь – широко и из последних сил улыбнулся, будто танцы и лавирование под ветром флирта – одно и то же.

– Погалсуем?1


Их история продолжилась, как и все истории, что начинаются с «Потанцуем» и заканчиваются «Давайте жить вместе».

Валерий жил так, как будто давно определился со всеми переменными. Он вставал рано, пил крепкий чай, доверял инженерным расчётам и не доверял людям, которые их не делают.

Она же пока писала черновики, думая, что всегда можно передумать и потом переписать начисто. Но рядом с ним даже её мечты начинали обретать форму.