Спустя какое-то время, шум и хаос начали угасать. Репортеры, что недавно окружали Эрика, выискивая самые малейшие детали для своих сенсаций, разъехались, захватив с собой камеры, микрофоны и отснятые или записанные материалы. Суета схлынула так же стремительно, как и началась, оставив после себя ощущение опустошенности. Народ, еще недавно толпившийся у входа в филармонию, постепенно расходился, словно волны, разбивающиеся о берег. Скорая помощь развезла пострадавших, унося с собой боль, страх и тревогу, которые витали в воздухе. Всё замолкло.
Эрик остался один, стоя в полупустом фойе филармонии. Высокие стены здания, некогда величественные и торжественные, казались теперь холодными и безразличными, будто застыли в ожидании следующей драмы. Он взглянул на мраморный пол, по которому недавно суетились десятки ног, и поймал себя на мысли, что остался в одиночестве с собственными демонами. Шум в его голове не утихал – мысли роились хаотично, накатывая волнами то паники, то внезапного осознания. Он не мог заставить себя успокоиться, даже дыхание было прерывистым.
Только сейчас, когда последние вспышки камер погасли, и он снова остался один на один с собой, Эрик начал понимать, какой резонанс вызовет его поступок. Вспомнив все сказанное в интервью, его охватило странное чувство тревоги. В каждом его слове теперь чувствовались подтексты, о которых он даже не думал в тот момент. Образ героя, который он так старательно поддерживал, начал таять на глазах в его сознании.
Слава, которая несколько часов назад казалась ему прочной и заслуженной, теперь превращалась в нечто хрупкое, почти иллюзорное. Ему стало страшно. Страшно не потому, что общество может отвернуться, а потому, что все его усилия были направлены не на правду, а на поддержание лжи, от которой уже невозможно было отвертеться.
«Если люди узнают правду? То, что тогда» – думал он.
Но теперь уже было поздно думать об этом. Все что он сказал здесь репортерам теперь пойдет в новости на телевидение. Его узнают все в городе К.
«Большой человек в маленьком городе» – видел он перед собой в своих мыслях лозунги и вывески в новостных каналах на телевидении. Но был ли он на самом деле таким человеком? К сожалению, нет. Он был трусом. Тряпкой. Жалким и ничтожным. И Эрик сам это понимал.