– Потому что шипы – его лепестки, – пробурчал медведь, доставая из-под лапы фонарь с мерцающим светлячком внутри. – А ещё потому, что он единственный, кто может пройти сквозь Зеркало Туманов.
– Зеркало… что?
Ответом стал гудок – пронзительный, будто крик совы. Поезд нырнул в стену тумана, и мир за окнами растворился. Вместо пейзажа поплыли отражения: вот Макс в ванне, вот мама читает сестре сказку, вот папа в гараже что-то паяет…
– Не смотри, – Тоби закрыл его глаза прутьями. – Здесь показывают то, чего тебе не хватает.
Но Макс уже успел заметить, как в его отражении из кармана свисает цепочка с ключом. Настоящим ключом.
Туман рассеялся так же внезапно, как появился. За окном открылась долина, где реки текли вверх, к облакам в форме чайных чашек. А вдалеке, на вершине из спиралей радужного мрамора, возвышался замок. Его башни были скручены, как рожки мороженого, а вместо флагов на шпилях трепыхались огромные носовые платки с вышитыми смеющимися смайлами.
– Чудоземье, – Буян прижал лапу к стеклу. – А там…
Он не договорил. Поезд дёрнулся, застывая посреди поля, усыпанного колокольчиками вместо цветов. Каждый звенел на свой лад: одни как смех, другие как плач.
– Почему мы остановились? – Макс потянулся к двери, но Тоби вцепился в его рукав.
– Потому что дальше – ловушка, – прошипела корзина. – Король не любит гостей. Смотри!
Из колокольчиков выползли тени – длинные, зыбкие, с руками-крюками. Они обвились вокруг вагонов, шепча на языке, который Макс понимал, хотя слова были чужими: «Отдай ключ… Отдай, и пройдёшь…»
– Какой ключ? – Макс вскочил, но Буян резко дернул его вниз.
– Тот, что в тебе. Тот, что видела Агата.
Тени просочились внутрь, заполняя вагон холодом. Макс почувствовал, как что-то сжимается у него в груди – будто невидимая нить.
– Не давай им его! – Тоби прыгнул на тени, распуская прутья в паутину. – Придумай что-нибудь, Макс! Как в ванне!
Мальчик зажмурился. Вспомнил, как превращал пену в корабли, как зубная паста становилась парусом… «Воображение создаёт пути», – сказала Агата в видении.
– Хочу… чтобы колокольчики запели! – выкрикнул он.
Воздух дрогнул. Тени замерли. И колокольчики, вместо звона, затянули мелодию – ту самую, что мама напевала, укладывая сестру.
Тени завизжали, рассыпаясь в пыль. Поле ожило: колокольчики засияли, а из-под земли выросли рельсы из светящихся нитей.