– Какая-то часть сохранилась. Люди находят их в старых лесах, на камнях, спрятанных у ручьёв, или в пещерах, куда давно не ступала нога человека. Но язык этот был создан самой Гармонией. Он живой, и его руны бесконечны. Сохранить все невозможно, потому что они рождались вместе с миром, его изменениями, его дыханием. Каждая руна – это отражение мгновения, которое уже прошло.
Алхим нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.
– Но если руны бесконечны… Как же тогда феи их использовали? Как могли они что-то объяснить, если символов так много?
Зельва подняла глаза к ночному небу, будто ища вдохновение в звёздах.
– Феи не объясняли. Они чувствовали. Руна не просто говорила – она была. Когда фея чертила руну, она вкладывала в неё часть себя, свои мысли, свои чувства. И тот, кто смотрел на неё, понимал всё без слов. Это не язык ума, а язык сердца.
Алхим задумался.
– А можно ли научиться этому языку? Или он утрачен, как и Гармония?
Зельва покачала головой, её голос стал тише.
– Научиться можно. Но для этого ты должен услышать своё сердце, очистить разум от лишнего. Люди когда-то знали руны, но забыли их, потому что перестали слушать природу и друг друга. Теперь лишь немногие могут понять их, а ещё меньше – создать. Но если ты ищешь Гармонию, возможно, ты найдёшь и язык Лиры. Ведь руны – её отражение.
Алхим молча кивнул, вглядываясь в огонь. Он чувствовал, что этот путь будет сложнее, чем он ожидал, но его желание понять и восстановить утраченное только усилилось.
Зельва продолжала, её голос был спокойным, но в нём звучали нотки печали.
– Другие народы, когда впервые пришли к нам, не могли понять нас. Они смотрели на нас, как на чужаков, и мы на них – так же. Они не говорили на языке Лиры, не чувствовали мира так, как мы.
Алхим не перебивал её. Он чувствовал, что в её словах скрывается что-то важное.
– Они пытались что-то объяснить, махали руками, показывали на вещи, – Зельва слегка усмехнулась, будто вспоминая что-то далёкое. – И мы, и они, как дети, пытались понять друг друга с помощью знаков. Это было нелегко. Часто мы не понимали их, они не понимали нас. Но со временем, худо-бедно, мы начали находить общий язык. Не настоящий, конечно, но хотя бы способ общаться.
Зельва, уводя взгляд в сторону, заговорила тише, будто обращалась не только к Алхиму, но и к самой себе: