Между тем Ирина Матвеевна откинулась на спинку стула, машинально передвинула какие-то бумаги у себя на столе и непринужденно закурила, взяв сигарету как-то особенно элегантно в свои длинные тонкие пальцы.
– Я прочитала ваши стихи, – наконец начала она, испустив вверх тонкую струйку дыма, – и скажу вам честно, они мне понравились. Кое-что даже можно печатать прямо сейчас. Но, понимаете, в ваших стихах много такого, что настоящей поэзией не назовешь… Конечно, я понимаю – не все стихи пишутся для печати. Часть, наверное, для души. Ведь так?
Андрей сглотнул слюну и кивнул, потому что язык у него на какое-то время онемел и совсем не чувствовался.
– И вы удивительно много пишите, судя по рукописи.
Она подняла его рукопись в своей тонкой руке, как бы взвешивая ее, и по тому, как она это сделала, Андрей понял, что его рукопись весит килограмма два – не меньше.
– Очень много пишите, – повторила она, – и, наверное, каждый день.
Он снова виновато кивнул. Действительно, он пишет очень много. Но, что тут поделаешь, если пишется, если его тайные чувства выхода просят, особенно, когда в котельной больше нечем заняться.
Она снова улыбнулась ему и продолжила:
– Я, знаете, тоже стихи пишу. В этом смысле мы с вами коллеги, но у меня другие правила. Я долго вынашиваю каждую строку своего стихотворения, долго обдумываю каждое слово. А сам стих рождается у меня потом почти случайно, когда придет пора.
Она снова улыбнулась ему. Он кивнул. Растерялся и кивнул для убедительности еще раз.
– Мне, чтобы столько написать, понадобилось бы несколько лет, честное слово.
Он снова кивнул два раза. Ну, конечно, он слишком много пишет, но, что поделаешь, если пишется. Когда-то он пробовал не писать, но без стихов жизнь становится такой постной, такой пустой, что от тоски сдохнуть можно.
– Я хочу сказать вот что, – уточнила редакторша. – У вас, Андрей, хотя бы иногда не появляется желание что-либо переделать? Слова переставить местами, например, уточнить некоторые детали?
Он отрицательно и недоуменно покачал головой, видимо ожидая от нее чего-то еще более скверного.
– Ну, знаете ли! – удивилась редакторша. – Это трудно понять! Очень трудно. Ведь есть стихи, которые станут настоящими, если в них всего одно слово заменить, или переставить местами. Вот, например, вы пишите: «Маки, маки, вы красные знаки весны». А если написать так… Ну, вот так, допустим: «Флаги с маками одного цвета – это весны первомайской примета». И конкретно получится, и глубоко, и по теме более объемно, более выразительно.