– Удалось договориться? – переспросила Виола. – В чём же тут трудность? У барона сын-жених, у вашего сиятельства дочь на выданье. Да, я помню, что сказала матушка о моём приданом и о репутации нашей семьи. Но, мне кажется, статус барона Дэн Эвона позволяет ему не обращать внимания на подобные мелочи. Так в чём же состояла ваша работа, милорд?
Виола смотрела на отца, а тот медлил в каком-то странном замешательстве.
– Видишь ли, доченька… – вступила в разговор графиня Алисса, – отец не хотел раньше времени волновать тебя разговорами о замужестве. Может ничего бы и не получилось, а ты бы уже настроилась, думала бы об этом. Мы просто не хотели волновать тебя понапрасну.
Виола слушала и не могла отделаться от ощущения, что родители что-то скрывают, не договаривают что-то очень важное.
– Матушка, но теперь-то я всё знаю, – возразила она. – Теперь, когда вы уже всё решили, скажите же, наконец, чего мне ждать? Вы же сами напомнили мне о моём возрасте. До моего двадцатилетия осталось всего два месяца. Значит выдать меня замуж уже можно, а рассказать правду об этом браке нельзя? В ваших глазах я всё ещё недостаточно взрослая, чтобы знать правду?
Граф вздохнул, графиня взяла его за руку.
– Ты права, дочка, – заговорил отец, – хоть барон и ниже нас по статусу, размер приданого ему вообще неинтересен. Ты, наверное, слышала, что барон Дэн Эвон несметно богат, богаче короля. На эксцентричные выходки барона наш государь смотрит сквозь пальцы, ведь Дэн Эвон – всего лишь дальний родственник королевской фамилии. Да и при дворе он редко появляется. Только когда король сам вызывает его из глухомани, в которой обитает Дэн Эвон.
Признаться, когда я получил письмо с брачным предложением, я хотел сразу отказать. Думаю, что многие, получившие такие же письма до меня, именно так и поступили. Но я показал письмо вашей матушке, и она мудро посоветовала не спешить с отказом. Потом мы с графиней много думали. Я считаю, мы нашли вариант, который устроит обе стороны. А главное, этот вариант решает все наши проблемы.
С каждым услышанным словом у Виолы в душе росло ощущение опасности, какой-то пока ещё неявной, но страшной западни. От напряжения девушка вцепилась в край скатерти.
– Отец, пощадите… Не тяните из меня душу вашими рассуждениями! Скажите, наконец, главное! – воскликнула Виола.