Площадь в Куличках, бывшая некогда обычным лугом для выгула коров, представляла собой подобие круга, в центре которого возвышался храм, а по окружности располагались все общественные здания посёлка, включая администрацию, полицейский участок, почту, школу и универсальный магазин. От храма до дома, в котором размещалась глава администрации, Карина могла бы дойти и пешком, но она предпочла доехать на байке.
И это было не случайно. Производимый её мотоциклом шум был своеобразным вызовом, который Карина бросала Куличкам, некогда отвергнувшим и изгнавшим её. Во всяком случае, так она сама думала, не считая нужным строго придерживаться фактов. За год до этого Карина, разочаровавшись в Михайло и потеряв веру в его любовь к ней, бежала из Куличков почти тайно, никому ничего не сказав, даже сестре. И вот теперь она возвращалась, и громогласно заявляла об этом всему посёлку.
За минувший год многое изменилось, как вне, так и внутри самой Карины. Она избавилась от прежних иллюзий. И никогда не возвратилась бы в Кулички по собственной воле. Но коли уж ей пришлось вернуться, то она хотела, чтобы об этом узнали все, и в первую очередь Михайло. И если остальные должны были позавидовать ей, то он – пожалеть о том, что потерял…
Провожая её взглядом, юноша в рясе думал о том, что только что произошло. Наваждение рассеивалось с каждым шагом и каждой минутой, отдалявшим его от Карины. И постепенно он начинал видеть всё в истинном свете. Ему казалось, что он только что предал отца Климента, как некогда апостол Пётр отрекся от Христа. Утешало юного звонаря лишь то, что апостол отрекался трижды, пока не пропел петух, а он сам – только единожды, а, значит, не так сильно согрешил. А ещё он знал, что отец Климент простит его, как Иисус Христос по великой милости своей простил отступника. Для этого надо будет лишь покаяться на исповеди. И тогда ему не придётся, как Петру, всю оставшуюся жизнь, стоя на коленях и обливаясь слезами, каяться в своём отречении.
Обрадованный этой мыслью, он поспешил в храм, где в одиночестве молился отец Климент. Юноша хотел как можно быстрее исповедаться и очиститься от своего греха, который, как ошмёток грязи, пятнал его невинную прежде душу, вызывая почти физическое отвращение и чувство стыда…