Зал Знания встретил её тишиной, такой плотной, что она резала слух. Пыль здесь не оседала. Она витала, как дыхание. В центре стоял пьедестал, а на нём – свиток, запечатанный чёрным воском.
Пламя Поглощения. Не вписывать. Не читать вслух. Не касаться головой, – прошептала она, читая предостережение.
уже касалась. Уже знала. Уже принимала.
Свиток открылся. Слова поднимались с поверхности, как пар. И голос внутри неё читал их, даже когда губы молчали:
“Пусть пламя поглотит страх. Пусть огонь станет плотью. Я отказываюсь от защиты. Я отказываюсь от равновесия. Я стану клинком в тьме.”
по кругу вспыхнули. Пыль превратилась в золу. Стены дрогнули. Лира не закричала, когда ритуал прошёл сквозь неё. Она видела прошлое – падение Стражей до неё. Видела Лиру-другую. Ту, что уже пыталась. Ту, что погибла.
И голос сказал: “Ты – отражение. Но можешь стать корнем.”
Когда она вышла, кожа её была чиста, но сердце – обуглено. Пламя теперь жило внутри, как второе дыхание. Оно не жгло. Оно наблюдало.
Арейн ждал у входа. Он не задавал вопросов. Только протянул свёрток с чёрной тканью.
Спрячь ожог. Пусть думают, ты та же.
Она кивнула. Но знала: той Лиры больше нет.
Теперь она была клинком. И клинок искал цель.
ГЛАВА 3. РАЗЛОМ
Их было семеро, но в тот день Башня Молчания дышала, как раненый зверь. Печать, вековая, непреклонная, начала дрожать изнутри. Первое, что они заметили – свет. Он больше не бил из кристаллов ровным потоком. Он пульсировал, как живой. Как будто сердце под мозаикой зала билось всё быстрее, пытаясь предупредить, выкрикнуть то, что никто не хотел слышать.
На рассвете тени не исчезли. Они удлинились, как когти, вползли в комнаты, стеллажи, залы. В коридорах слышался шорох – не звук, а вибрация, оседающая в груди и дрожащая в костях. Воздух стал плотнее. Даже магия ходила медленно, с опаской, как зверь, впервые оказавшийся в чужом лесу.
Элиас стоял у Печати. Он касался её ладонью, чувствуя: потоки разошлись. Они больше не сплетались в симметрию. Один из них – огненный – бил вспять, словно испуганный зверь, пытающийся вернуться в утробу мира.
Что ты сделала, Лира? – прошептал он.
За его спиной мягко раскрылись двери. Остальные Стражи уже собрались. Сарек, хмурый и молчаливый, подошёл к Элиасу первым. Следом – Мира, с тревожным блеском в глазах. Вейрон парил чуть в стороне от пола, как всегда. Его волосы колыхались, как водоросли в реке.