Саша отбросил пустые мысли. Итак, десятая часть мюонов не участвует в синтезе, не желает создавать мезоионы и вообще девается неизвестно куда. В Кадараше, в международном термоядерном центре, та же проблема, и Лоран наверняка знает о ней.А вместо того, чтобы ее решать, он рассчитывает время жизни мюона. Зачем? Почему лучший французский теоретик в области ядерной физики занялся чисто академической задачей? Все же надо ему написать, решил Саша, выражу восхищение его методом, предложу развитие… может, он раскроет свой интерес, хотя бы косвенно.
Ладно, это на потом, писать Лорану прямо сейчас Саша не собирался. Раскрыв сборник трудов на статье француза и усевшись в кресло, Саша принялся внимательно читать ее. Как обычно у Лорана, основные вычисления он вынес в приложения, чтобы не загружать читателей, слабо знакомых с аппаратом теоретической ядерной физики. Но сейчас Сашу интересовали как раз способы расчета, изложенные в приложениях. Самое ценное в науке – это методы, вспомнил он. Кто это сказал? Похоже на Ландау… ладно, неважно, не сейчас… Некоторые переходы были понятны сразу, другие приходилось проверять, повторяя вычисления. Спустя два часа напряженной работы он откинулся на спинку кресла, решив ненадолго перерваться. Голова гудела, перед мысленным взором мелькали формулы. За окном стола глубокая ночь.
Саша глянул, сколько осталось проверить. Оказалось, заметно больше половины. Пока ему не удалось найти ни одной ошибки или даже опечатки – и это несмотря на удивительное разнообразие теоретического арсенала, используемого Лораном. Скорее так – избыточное разнообразие.
– Из пушки по воробьям, – пробормотал Саша, – зачем ты стреляешь из пушки по воробьям?
Или пушка эта нужна для чего-то другого? А вот еще – гамильтониан электрослабого взаимодействия записан в представлении вторичного квантования – того самого, о котором Лоран говорил тогда, в ресторане. Какой в этом смысл, если он вычисляет время жизни одного мюона? А гамильтониан-то любопытный, оригинальный, удостоенный отдельного приложения. Пробежавшись по выкладкам француза, Саша закрыл глаза и попытался мысленно воспроизвести основные этапы расчета – только так можно убедиться, что ты действительно понял чужой метод.
Воспроизвел. Все верно.
Стоп. Есть еще кое-что.
Ухватив мысль и прочно ее удерживая, Саша сдвинул со стола тома – лежавший с края упал, – взял из принтера чистый лист и принялся писать. Да, так и есть – гамильтониан Лорана, помимо тривиального решения для одного мюона, содержал еще одно, куда более сложное. Точнее, мог содержать. Пока оно не найдено, Саша не мог быть уверен в этом на сто процентов. Возбужденный догадкой, он вскочил с кресла и принялся ходить по кабинету. Если решение есть, оно описывает систему мюонов, причем их взаимодействие надо учитывать уже в нулевом порядке теории возмущений, иначе чушь получается… Его вдруг пронзила мысль: а что будет со временем жизни?