Чуриков, подождав друга, постучался в дверь и даже попытался её отворить, но безуспешно: ни звука ответа, ни отворившейся двери. Тот тяжело вздохнул и плюхнулся на рядом небрежно разброшенное сено, которое почему-то не было мокрым, однако это сейчас не было для него столь важным. Подозвал жестом руки Эдуардовича:
– Присядь, отдохни. Ноги-то как затекли. У-у-ух, божественно. Тут даже удобней, чем я думал, а вид-то какой… сейчас бы чаю ещё…
– Да-а, точно! Чайку бы не помешало!– Согласился профессор, который плашмя развалился на «мягкой» кровати.
Тем временем дождь всё лил и лил, капли которого то и дело, что, как на зло, не в такт падали с навеса, под которым лежали будто бы у себя дома друзья. Чистый свежий воздух наполнял собой пространство под чёрными тучами. Вдали виднелся густой тёмный лес, где происходила охота и где был услышан душераздирающий и неизвестный вой, который мог исходить от какого-либо животного или был создан гуляющим меж деревьев ветром. Всё это создавало некую волшебную атмосферу, менявшую представление об этом мире, ведущую за собой туда… вглубь… невольно, но тайно желанно… оказавшегося в ней путника.
Словно золотым одеялом раскинулась рожь на полях, колышущаяся на ветру продольной волной.
– Красота да и только!– Воскликнул Игнат Эдуардович, поднося свою золотую трубку к губам, хотя курить он явно не собирался – привычка.
Но вот опять раздался тот убийственный рёв, от которого Чуриков даже присел, положив свою ладонь на винтовку; профессор же только отвёл свой чубук ото рта. Они оба обменялись взглядами, испуганными и недоумевающими, ведь рык буквально разнёсся откуда-то из-за спины.
– Игнат, взгляни-ка туды,– одёрнул друга за плечо и указал пальцем на медленно идущую в их сторону фигуру.
– Хозяин, наверно. Давай-ка вставать, а то вдруг проблем на свою голову сыщем.
Это был человек старше Игната, но в то же время ничуть не менее боек; держал над собою что-то на вроде полотна или дождевика. Не доходя буквально тридцати метров до мельницы, мужчина остановился и прокричал:
– Эй, мужики! Айда, в дом! Не надо на сене лежать!
Лицо профессора резко изменилось: тень страха и усталости затмило сияние белоснежной улыбки и еле заметного румянца на мокрой щеке.
– Виталий, ты что ли?!– Крикнул в ответ уже поднявшийся и выходящий из-под навеса Эдуардович.