Была и тихая старушка, похожая на высохший полевой цветок, с огромной клетчатой сумкой на колесиках, из которой доносился умиротворяющий запах валерьянки и сушеной мяты. Она долго-долго, с трогательной тщательностью, отсчитывала мелочь костлявыми, дрожащими пальцами. «Вот, сынок, спасибо тебе. Выручил старую. Ноги-то совсем не ходят…» В ее выцветших глазах плескалась такая бездна смиренной усталости, что моя собственная, гордая, тысячелетняя хандра вдруг показалась эгоистичной и мелкой. Этот проблеск… сочувствия?.. был так же неуместен во мне, как алмаз в куче навоза. Я махнул рукой: «Оставьте, мамаша. Счастливого пути». Она недоверчиво посмотрела, перекрестила меня вслед и медленно побрела прочь. В машине остался легкий, чистый запах мяты, который, как ни странно, не раздражал, а… успокаивал? Что со мной происходит?
Я пробовал колдовать. По-мелкому. Когда очередной всезнайка начал вещать про геополитику, цены на нефть и как «раньше было лучше», я попытался внушить ему неодолимое желание помолчать и подумать о вечном. Результат: пассажир внезапно замолчал, глаза его остекленели, и он начал с интервалом в три секунды издавать звук, похожий на кваканье лягушки, готовящейся к прыжку. Пришлось высадить его у ближайшей аптеки.
Пытался силой мысли собрать точную сдачу из горсти монет в пепельнице – они раскалились докрасна, оплавились и слились в единый, уродливый комок металла, отдаленно напоминающий корчащегося в агонии дракончика. Пришлось потом выковыривать этот «шедевр» отверткой. Великий Игниус, чье имя шептали в страхе короли, не способен справиться с жалкими медяками! Какая ирония… какая унизительная, зубодробительная ирония.
К концу этой бесконечной смены я ощущал себя не просто выжатым – я был раздавлен, расплющен катком повседневности. В ушах стоял гул чужих голосов, в ноздрях – калейдоскоп запахов от Шанели №5 до чесночного соуса, перед глазами – мельтешение огней, лиц, дорожных знаков. Мир людей был липким, шумным, хаотичным и невероятно… утомительным. И самое страшное – его абсурдность переставала казаться чем-то из ряда вон выходящим. Она становилась… фоном. Привычным.
Глава 4: Ведьма на Проводе и Холодный Артефакт
Лилии Волковой нравилась ночь. Не та романтическая, с луной и соловьями, а городская – неоновая, гулкая, полная тайн и не спящих окон. Диспетчерская в это время напоминала капитанский мостик корабля-призрака, плывущего сквозь темный океан мегаполиса. Мерное гудение компьютеров, тихое шипение рации, аромат крепкого чая с чабрецом (Лиля верила, что он отгоняет ночную хандру и мелких энергетических вампиров) и карта города на огромном мониторе – пульсирующая паутина улиц со светлячками машин.