Он представил, как распахнется дверь и Забава влетит в комнату, принося с собой запах трав и свежего хлеба. Её коса будет слегка растрепана от быстрой ходьбы, а глаза – светиться тем особым светом, который появлялся в них только когда она смотрела на него. А следом войдет Ждан – степенный, основательный, с корзиной лесных гостинцев.
Они сядут рядом с его лежанкой. Забава будет рассказывать о деревенских новостях, о том, как вредная коза старосты забрела в огород к тетке Маланье и сожрала всю капусту. А Ждан будет вставлять короткие замечания, иногда усмехаясь.
И на мгновение всё будет как прежде. Они будут смеяться над старыми шутками, вспоминать общие приключения. Может быть, Ждан расскажет о новой охоте, а Забава споёт ту песню, которую они любили слушать на берегу озера в летние вечера.
Но тут же радужные мечты рассыпались осколками, больно впиваясь в сердце. Нет, ничего не будет как прежде. Он больше не сможет поддержать их разговор – его речь стала неразборчивой, каждое слово давалось с трудом. Он не сможет взять Забаву за руку, не сможет хлопнуть Ждана по плечу. Они будут говорить, а он – лишь слушать, не в силах ответить так, чтобы его поняли.
Горькая правда обрушилась на него: он уже стал призраком в мире живых. Тенью того Всеслава, которого они знали. Телом без возможности действовать, голосом без возможности говорить.
Комок подступил к горлу, мешая дышать. Всеслав сжал зубы, борясь с подступающими слезами. Нет, он не позволит себе этой слабости. Достаточно того, что он не может контролировать своё тело – но свой дух он не отдаст отчаянию.
И всё же боль была слишком сильна. Мысль о том, что он стал живым мертвецом для окружающих, пронзила его острее любого ножа.
Вечер подкрадывался к Тихомирью неспешно, окрашивая небо в густые багряные тона. Всеслав ощущал смену времени суток по меняющимся теням на стенах избы и приглушенным звукам, доносившимся с улицы. Деревня оживала иначе, чем днем – более интимно, с особым ритмом вечерних забот.
Он напряженно вслушивался в каждый шорох за дверью, каждый звук шагов на тропинке. Сердце предательски ускоряло бег всякий раз, когда кто-то проходил мимо их двора.
– Сегодня точно придут, – шептал Всеслав в пустоту комнаты. – Забава обещала…
Надежда и отчаяние сменяли друг друга, как волны прибоя. Вот сейчас скрипнет калитка, раздадутся знакомые голоса – и комната наполнится жизнью, а не только его тяжелым дыханием.