Именно в этой напряженной тишине она его услышала.
Сначала это был даже не звук, а скорее ощущение. Низкая, едва уловимая вибрация, проходящая сквозь пол, сквозь стены. Как гудение далекой электростанции или работающий где-то глубоко под землей механизм. Лили замерла, задержав дыхание, всем существом превратившись в слух. Вибрация исходила, казалось, от стены, смежной с пространством над кабинетом отца.
Постепенно звук стал отчетливее, обретая акустическую форму. Он напоминал статический шум, помехи в старом радиоприемнике, пойманные между станциями. Шипение, легкий треск, пульсирующий гул. Но сквозь это монотонное звуковое марево начали проступать иные ноты. Что-то похожее на голоса. Или на один голос, искаженный до неузнаваемости. Он был лишен интонаций, почти механический, и говорил обрывками, словно на совершенно незнакомом, гортанном языке, полном щелкающих и шелестящих согласных. Звуки то складывались в подобие слов, то снова распадались в хаотичный шум.
Лили села на кровати, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Она всматривалась в стену, в бледные узоры обоев, словно пытаясь увидеть источник звука сквозь них. Стена была обычной, неподвижной. Но звук шел именно оттуда, из её недр, из скрытой пустоты конструкций. Он был настойчивым, монотонным, проникающим под кожу.
Страх подступил к горлу – иррациональный, липкий. Этот звук был чужим в её комнате, в её доме. Он был неправильным. Старые дома иногда скрипят, трубы гудят, ветер завывает в дымоходе – она пыталась найти простое, бытовое объяснение. Но это было не то. Звук не был похож ни на что знакомое. В нем была какая-то чужеродная осмысленность, словно кто-то или что-то вело свой непонятный разговор там, в темноте, за тонкой преградой стены.
Она натянула одеяло до подбородка, пытаясь спрятаться, отгородиться. Но звук не исчезал. Он стал тише, но теперь казалось, что он звучит не только из стены, но и у неё в голове, как навязчивая, непонятная мелодия. Шёпот из пустоты. Он был еще одним странным элементом в череде последних событий, еще одной трещиной на гладкой поверхности их жизни, из которой теперь сочился этот необъяснимый, тревожный звук, предвещая, что тишина в их доме больше никогда не будет прежней.
Часть 5
Шёпот в стене стал почти привычным ночным спутником Лили – пугающим, но предсказуемым в своей иррациональности. Днем же жизнь текла своим чередом: солнце палило, газон зеленел, Майкл стриг, Эмили молчала. Но вскоре произошло то, что пробило брешь в этой хрупкой плотине повседневности и выпустило наружу холодный поток настоящего страха.