На секунду стало тихо.
Лукаш, не произнеся ни слова, подошёл и встал между ними.
– Всё в порядке, господа? – ровно спросил он.
Тереза чуть побледнела, но сжала губы.
– Уберите руки, – сказала она.
Хольц опустил телефон на стол и вернулся на место. Он не извинился.
Тереза тоже не ушла – но трансляцию закончила.
3. У туалета
В третьем вагоне, у туалета, образовалась небольшая очередь. Пожилой профессор Кляйн терпеливо ждал, держа в руке томик Камю. Позади него – София Левандовска, с телефоном и жевательной резинкой. Она улыбалась в экран:
– «Скажите, а этот дед с книгой не напоминает вам кого-то из фильмов Вуди Аллена?»
Кляйн обернулся.
– Простите, фройляйн, – произнёс он на идеальном английском. – Я слышу хорошо, и юмор ценю. Но уважение – больше.
София замерла.
– Это шутка, – прошептала она.
– Я заметил, – сказал он, и снова повернулся к двери туалета.
4. Проходы и взгляды
В проходе между вагонами Елена столкнулась с Анной Штепановой, проводницей. Та несла поднос с чаем и сендвичами.
– Извините, – сказала Елена.
– Нет-нет, вы не мешаете, – вежливо ответила Анна.
И тут же, глядя ей в глаза, добавила тихо:
– Вы едете в Прагу по работе?
– Скорее по привычке, – ответила Елена.
Они обменялись короткой полуулыбкой. Елена ощутила: Анна наблюдает. Не просто обслуживает. А смотрит. И кое-что понимает.
5. Купе 5B: чужая тень
Проходя обратно мимо купе Хольца, Елена заметила, что дверь теперь приоткрыта.
На маленьком откидном столике – раскрытая папка с бумагами, графиками, договорами на немецком.
Но её взгляд привлёк конверт с логотипом чешской юридической фирмы.
Тонкий красный крест был вычерчен ручкой прямо по имени: «Dr. Dietrich Holz».
И в отражении окна она на секунду увидела – тень чужой головы, склонившейся к стеклу снаружи купе.
Секунда – и тени не стало.
Поезд покачнулся. Снег за окном стал гуще.
Скоро будет Дрезден.
А затем – тьма.
Первые мгновения движения
Как только объявили о выходе поезда с платформы, «EuroCity 173» начал медленно отдаляться от Берлина. Ветер вырывал последние снежные хлопья с крыши вокзала, оставляя за собой едва различимый след от светящихся огней. Колёса, касаясь шпал, издавали характерный гул, который словно приглушал звуки прощаний и последние вздохи зимнего города.
Гул металла внизу, вибрация пола, похожая на внезапное учащение пульса. Затем – чуть более явное покачивание. Мягкий толчок, словно кто-то с силой, но без злобы подтолкнул массивное тело поезда в спину.